и

тесь, пожалуйста, если вам будет неудобно. Я же понимаю, вы человек занятой…

Начала с прохода вокруг да около… И нехилых усилий Корнею стоило подавить тяжелый вздох… Откуда в Ане все то, что подчас вводит в ступор, иногда нервирует, а периодически поражает, понятно без слов, если знаком с ее бабушкой… И вроде бы ничего плохого в людях. Действительно ничего. Но совсем не так живут, как привык Корней. Даже говорят не так, как он привык.

— Я могу чем-то вам помочь, Зинаида Алексеевна? — и пусть это не слишком воспитано, но Корней перебил.

Поймал новую, снова будто застенчивую, но одновременно все понимающую улыбку…

— Я постоянно забываю, что с вами нужно сразу по делу…

На тихий комментарий Зинаиды отреагировал ухмылкой…

— Вот тут деньги, Корней. Не так много, как хотелось бы, но сколько есть…

— Если это вы мне — то зря.

Корней посмотрел на конверт, который Зинаида приподняла, потихоньку вытягивая в руках. Но ни секунды не сомневался — не возьмет. А подобные «благородные порывы» в исполнении Ланцовых стоит пресекать на корню. Денег — кот наплакал, а разбрасываются, как миллионерши. Одна эклеры выбрасывает, играясь в королеву драмы, вторая "долги" вот возвращает…

Но на сей раз, кажется, ошибся.

Потому что улыбка Зинаиды стала чуть шире, она перевела голову из стороны в сторону.

— Нет. Это не вам. Я знаю, что мы вам должны… Много. Но вряд ли вернуть сможем. К сожалению, здесь сколько ни мечтай — сил у меня не хватит, а Анюта при всем желании…

— Вот и отлично. Я не просил мне возвращать. Но давайте к делу все же…

— У Анечки День рождения в пятницу… Двадцать будет… Вот я… Собрала немного… Я ей-богу не знаю, сколько сейчас гитары стоят… И я сама бы заказала, вы не думайте. Мне девочки на обеде говорили, что через Интернет можно… И оплатить, и доставить… Но мне до Интернета… Вы же понимаете… А Аню просить самой купить не могу — она откажется. Скажет, что не до того…

— Вы хотите, чтобы я купил? — Корней снова перебил, возвращая к сути. Опять глянул на конверт, но уже не так враждебно… День рождения, оказывается. В пятницу.

— Если не затруднит… Я бы Танечку попросила — подругу Анину. Но она… Не доедет сюда, вы же понимаете… Или Захара… — стоило Зинаиде упомянуть «принца на убитом коне», как Корней снова непроизвольно скривился.

— А как Аня мне сказала, что вы с ней сегодня… Я решила, что попросить — не грех. А вы уж сами…

— Я куплю.

Зинаида явно готовилась к отказу. Настолько, что даже удивилась короткому положительному ответу. Смотрела несколько секунд на Высоцкого, будто не веря, а потом подняла конверт еще выше…

— Денег не надо.

Только Корней не взял. Посмотрел в глаза, сказал сухо, но твердо. Безнадежно надеясь, что Зинаида воспримет с первого раза. Но, к сожалению…

— Как это «не надо»? Вы что, Корней?! Не вздумайте! Мы и так… На шею сели, ноги свесили… Нет-нет-нет! Вы возьмите, пожалуйста… Или я… Или я от просьбы откажусь!

Нестерпимо захотелось потянуться к лицу, чтобы провести по нему, все же позволив себе выдохнуть. Потому что… Ни с одной из Ланцовых легко не получается. Никогда. Ничто. Никак.

— Ладно. Давайте деньги.

Высоцкий взял конверт, сложил вдвоем, не глядя, после чего спрятал в карман.

Сам чувствовал легкое раздражение, а вот Зинаида явно радовалась.

— Спасибо вам. За все спасибо…

— Не за что.

Буркнул далеко не так дружелюбно, как, пожалуй, стоило бы… Но не будешь ведь еще и старшую учить «не извиняться и не благодарить через слово».

— Там не очень много… Но Анечке и не нужна навороченная, она мне говорила… Но просто старая… Там гриф погнулся уже, звук искажает… Она давно хотела, но все как-то…

— Я понял вас. Думаю, мне помогут подобрать.

— Спасибо еще раз, Корней. Спасибо… И я попросила Анечку в пятницу ко мне не рваться, учеба ведь, стажировка вот… Но вы ей передайте, что это… Что это от нас с ее матерью…

Зинаида вымучила из себя улыбку, Корней же застыл, глядя на женщину с, несомненно, очевидным скепсисом…

— С той матерью, которая свою долю продала, вас не спросив?

Пожалуй, больше всего не любил ложь и лицемерие… И меньше всего ожидал встретить его у Ланцовых.

Зинаида отреагировала ожидаемо — опустила взгляд, позволила губам дрогнуть в грустной улыбке…

— С той, Корней. С той… Другой-то нет, понимаете?

Спросила, рискуя снова посмотреть на мужчину. И не было в этом взгляде ни просьбы действительно понять, ни стыда… Она просто осознавала, что Корней прав. И просто для себя решила, что лучше будет именно так. И пофигу, на самом-то деле, что какой-то Высоцкий считает иначе. В принципе, имеет право…

— А на самом деле? — Корней склонил голову, немного щурясь.

— Что?

— А на самом деле, что мать?

— А… — Зинаида кивнула, повернула голову, глядя куда-то в стену… Губы продолжали дрожать в улыбке… Но очевидно было — это абсолютно точно просто нервное. — А на самом деле… Она дату не помнит, Корней. Не помнит, когда родила…

Снова посмотрела мельком, увидела, как мужчина кривится еще раз…

— Пусть так будет, Корней. Пусть будет. Ане… Хоть какую-то веру в мать ведь надо сохранить…

— Зачем? — еще вчера, скорей всего, Корней просто пожал бы плечами, взял деньги, исполнил просьбу, не задавая никому не нужных вопросов. Но сегодня этот вопрос вдруг стал нужным ему. — Зачем вам сохранять ей веру в несуществующее? Чем это «лучше»?

И Зинаида, кажется, действительно не ждала получить вопрос. Сначала долго смотрела на мужчину, потом на его ботинки… Зачем-то… Как Аня, когда сказать нечего, а надо бы…

— Думаю, вы недооцениваете свою внучку, Зинаида. Ей не пять лет. Она все давно поняла…

Корней продолжил, будто действительно слыша, а не вспоминая ночное отчаянное «

никому не нужна… Только бабушке…

«, и снова по рукам мурашки от того, как звучит-то страшно. Даже для человека, который никогда не боялся одиночества. Который возвел его в ранг желаемых вершин. Но ведь не все, как он. Она, к примеру, совсем другая.

— Думаете, я неправа? — старшая Ланцова вздохнула, отступила, развернулась, подошла к окну, приоткрыла тюль, делая вид, что смотрит на что-то интересное там… А на самом деле голос поменялся…

И непроизвольно захотелось ругнуться, потому что слезы еще одной Ланцовой — последнее, что нужно было Корнею. Но что делать, если у них, где не коснись — везде раны? Еще и сами их лелеют вместо того, чтобы лечить.

— Думаю, вы не хотели бы, чтобы внучка вам врала. Так почему сами готовы врать? Да и зачем? Чтобы сейчас было полегче, а потом что? Вы сейчас создадите образ, а ей потом придется встретиться с реальностью. Но это не мое дело. Поэтому…