Потом отпустила первую, вернулась к унитазу, снова забралась с ногами…

— Ярослава Самарского знаете?

Спросила будто бы уставшим тоном, посмотрела таким же взглядом.

И пусть Аня лично не знала, но конечно же кивнула.

— Елизавета Ярославовна. Очень приятно, — девочка снова представилась, закатывая глаза. — У нас няня уволилась. Снова. Глаша во Францию уехала. Я хотела с ней, но родители не разрешили. Говорят, школа… А сегодня у мамы снова заседание. И вместо того, чтобы сбагрить малявок отцу… Чтобы он сбагрил их Олесе и они отлично повеселились. Она зачем-то привезла ему и меня. А мне там неинтересно. Сидеть в этой приемной, пока он дома свои обсуждает со всякими… Мы сначала в кабинете его сидели, но Настя с Иркой чуть шкаф не опрокинули, когда он по телефону говорил… А я сразу сказала, что носиться за мелкотой не буду, вот он и…

— Настя с Ирой — это сестры?

— Да. Сестры. И брат еще есть. Но его мама папе не доверила… И правильно сделала, я вам скажу…

Девочка продолжала бубнить, а Аня наконец-то не сдержалась — прыснула… Вот же языкастая!

— А зря вы смеетесь. Потерял ведь. Вот я — на унитазе сижу. А он там ни слухом ни духом, наверное… Или наоборот. Олесю уволил. Всех на уши поднял. Сейчас наряд приедет. Здания окружат. Будет спецоперация…

Малышка произнесла таким уставшим тоном, да еще и со знанием дела, что пусть Аня понимала — не надо смеяться, но снова не сдержалась — потянулась ко рту рукой, стараясь прикрыть…

И пусть ребенок легко мог обидеться, но Лиза, кажется, нет… Закончила, пробежалась взглядом по продолжавшей сидеть на корточках Ане, позволила и своим губам дрогнуть в улыбке…

— А ты молодая совсем… — произнесла, сама себе позволив перейти на ты… — Сколько тебе лет? Ты давно здесь работаешь? Как тебе вообще… С папой? Говорят, с ним сложно…

Темы и мысли Лизы скакали из стороны в сторону, но у Ани это вызывало только умиление.

— Завтра двадцать будет. Работаю недавно. Хотя я не работаю. Я стажируюсь. Знаешь, что такое стажировка? — спросила, дала возможность девочке свести брови на переносице в задумчивости, потом замотать головой из стороны в сторону. — Это как испытательный срок. Я — студентка. Учусь еще. А твой папа позволил мне попробовать поработать. Опыта набраться. Ну и я с ним не знакома. Я в одном из отделов работаю. Поэтому не знаю, сложно ли…

— Тогда мне поверь — сложно.

— Вот ты говоришь, что с ним сложно. А представь, как он волнуется сейчас… Ты тут сидишь, знаешь, где папа, где мама, где сестры… А он там не знает ведь… Думает… А вдруг тебя украли? Это же жуть как страшно…

Аня говорила, с каждым словом позволяя глазам раскрываться все шире. Сама-то понимала, что для взрослого звучало бы глупо, но на девочку, кажется, действовало…

— Кому я нужна… — правда ненадолго. Подумав несколько секунд, она отмахнулась, отворачиваясь от Ани, переводя взгляд на одну из стен кабинки. Грустный какой-то… Одинокий… Знакомый Ане, как никому. Да только без сомнений — здесь-то случай совсем другой. Просто возраст такой…

— Ну ты чего? Глупостей не говори! Как это, кому? Всем нужна, конечно. Маме, папе. Как иначе-то может быть? Дети родителям очень нужны, малыш…

Аня произнесла так искренне, как только могла. И очень сильно верила в каждое свое слово. А от собственных язвительных мыслей при этом отмахнулась. Не к месту они тут. Не нужны…

— Мне десять. Я не малыш… Просто дома оставили бы и я…

— Так… Давай вот что сделаем…

Аня поднялась, провела по брюкам, разглаживая, потом протянула руку Лизе, предлагая взяться… Девочка не бросилась исполнять просьбу тут же — посмотрела на ладонь с опаской.

— Я сейчас тебя к папе проведу. Мы Олесю успокоим. На работе возобновим, если он успел уволить. А то жалко ведь, согласись… Ты на родителей обижаешься, а она-то тут при чем? И потом… Если хочешь, попросим, чтобы ты со мной посидела. У меня ноутбук есть. Он старенький, конечно. Но сможем какую-то игру установить, думаю. Побудешь на моем месте, отдохнешь там. А то в туалете…

Аня скривилась, представляя, как забавно выглядело бы, будь рядом кто-то взрослый…

— Не очень хорошее место для Елизаветы Ярославовны, правда?

Спросила, видела, что девочка снова опускает взгляд на ладонь, вздыхает…

— Ладно. С ними побуду. Мама обещала, что не позже пяти приедет. Так уж и быть…

Продолжала бурчать, вкладывая свою руку в Анину, снова поднимаясь с унитаза, выходя из кабины…

— И про наряд я не шутила, кстати… Ты просто папу не знаешь еще…

И когда по коридору в сторону приемной Самарского шли — тоже бубнила… Аня же продолжала сдерживать улыбку, держа в своей руке маленькую теплую детскую ладошку и чувствуя… Какую-то невероятную легкость. Благодарности не ждала, но искренне радовалась, что, кажется, смогла сделать хорошее дело раньше, чем офис положат лицами в пол…

— Корней, я про Вену говорил тебе?

— Да. Говорили. Я еду.

— Хорошо. А то голова… Записывать пора, в общем.

Ярослав вышел из кабинета вместе с Корнеем. Они провели за закрытой дверью довольно плодотворные полчаса. Обсудили текущие проекты и обменялись мыслями о перспективах. А перспективы были… Многообещающими. Может, кого-то испугали бы, но Высоцкого с Самарским объединяло то, что они испытывали только раж. Пока есть непокоренные вершины — спокойными оставаться не могли.

Беда лишь в том, что в сутках всего двадцать четыре часа, а еще, что кроме работы есть другие, не менее важные, вещи. Во всяком случае, у Самарского.

Оказавшись в приемной, Корней тут же уткнулся взглядом в телефон, проверяя, что пропустил за время беседы, Самарский же перевел взгляд на диван, на котором сидели младшие дочки — Настя с Ирой, спокойно играя с принесенными куклами.

— А Лиза где? — не обнаружив рядом старшую, обратился к Олесе, которая притихла за стойкой… Еще не понял, но уже почувствовал, немного сощурился… Ему не понравилось ни что ассистентка тут же побледнела, хотя и раньше-то румянцем не отличалась, ни что подняла взгляд на мгновением… И тут же опустила…

— Ярослав Анатольевич, вы только не волнуйтесь, пожалуйста, но Лиза…

— Смылась, па… Как всегда…

И пока Олеся пыталась подобрать слова, за нее ответила одна из двойняшек. Сделала это будто буднично, не отвлекшись от игры.

Корней, продолжавший слушать краем уха, скользнул взглядом сначала на мелкую, которой действительно будто по барабану… Потом на Олесю… Которая близка к остановке сердца… На Самарского…

— Куда смылась? — который задает вопрос вроде как спокойным тоном, но в помещении разом становится на пару градусов холоднее. И это несомненно ощущает Высоцкий. Наверняка это жестко бьет по нервам Олеси… И остается совершенно неинтересным для девочек на диване…