Он решил с осторожностью продолжать путешествие, хотя еще не знал, куда. Для начала надо было выяснить, из какого ожерелья выпала эта бусина, и не следует ли вернуть ее на место.

Дэниел решил направиться к Скалистым горам. Значит, надо быть готовым к долгим пешим переходам и автостопу по необжитой горной местности — до тех пор, пока Алмаз не укажет, как поступать дальше.

Точно в награду за мудрость ему вдруг пришло в голову: он стремился на запад, потому что там было Безымянное озеро. Дэниел сжался. Наверняка Бешеный Билл знал об этом и ждал бы его там, возможно, вместе с Вольтой. На Дэниела накатило чувство восхищения прямотой и достоинством, с которыми Вольта принимал на себя ответственность — он вдруг заново осознал, чего стоили Вольте подобные решения. Дэниел решил, что если время, проведенное в горах, окажется потраченным напрасно, он принесет Алмаз Вольте, и тогда они вместе с ним, а может, и еще с кем-нибудь, решат, как быть. Вероятно, если к тому моменту у него ничего не выйдет, он станет настолько смиренным, что с благодарностью примет любую предложенную помощь.

Для путешествия нужен был новый образ.

Дэниел решил повернуть на восток — вряд ли они ожидают, что он сменит направление.

Надо было подумать, как ехать. Он решил больше не исчезать на людях и не упоминать об Алмазе, чтобы не подвергать окружающих опасности. Пожалуй, можно продолжить передвигаться автостопом. Компания будет ему полезна. В одиночку он слишком зацикливался на себе.

Он был потрясен простотой плана и благодарен за него. Он вскочил с кровати и бросился из комнаты к рядам шкафов и коробок с костюмами — искать свой новый облик.

В новом облике должно быть тепло и удобно, плюс к этому нужна естественная «одежка» и для Алмаза, гармонирующая с общим видом. Итальянский граф с сумкой для боулинга — такое не прокатит. Нужно что-то, что будет соответствовать маршруту. Шулер с речного судна был неплох, но для него не оказалось подходящей шляпы, да и Алмаз положить было некуда. Дэниел двадцать минут рылся в коробках со шляпами, но ничего не нашел.

Разум есть средоточие заключенных в нем личностей.

Расстроенный, Дэниел решил порыться в вешалках и коробках наугад. Он пошел вдоль ряда с пометкой «Разное». Пошатываясь под грудой того, что навыбирал, Дэниел свалил все на пол, чтобы рассмотреть свою добычу.

Были интересные варианты: коптская туника из неокрашенного льна, украшенная круглой нашивкой из разноцветной шерсти; эгейский шлем с кабаньими бивнями по обе стороны (вот отличный головной убор для шулера!); две мантии с кисточками, одна пурпурная, другая лазурно-голубая; еще одна туника, на этот раз с меховой оторочкой и чуть сужающимися рукавами; вавилонский каунакес; белый тюрбан.

Сидя на корточках и размышляя, не спрятать ли Алмаз под тюрбаном, Дэниел вдруг видел в соседнем шкафу, прямо на уровне глаз, именно то, что искал. Надпись на коробке перечисляла ее содержимое:

ЧЕЛОВЕК С ГОР/ОХОТНИК

Американец, примерно 1840–60

размер приблизительно 46

штаны из оленьей кожи

мокасины и краги из лосиной кожи

лиса цельная/головной убор (7¼-½)

индейский пояс из окрашенных перьев

патронташ из антилоповой кожи

большая заплечная сумка: шкура буйвола,

лямка, сплетенная из шкуры выдры

рог-пороховница на оленьем ремне

Эти два слова — человек с гор — сразили его; их содержание очаровывало. Отлично. Особенно заплечная сумка, он с детских книг помнил этот мешок, набитый всякой охотничьей всячиной, тотемами, талисманами и лекарственными травами. Джонни Семь Лун рассказывал ему, что из всего белого населения люди с гор были ближе всех к индейцам.

Дэниел надолго ушел в себя, охваченный воспоминанием о том, как гулял под весенним дождем с матерью и Джонни, держал обоих за руки, каким защищенным он тогда был, каким совершенным себя чувствовал, какой теплый дождь струился по обнаженному телу. Теперь и Семь Лун, и его мать мертвы, но память о них будет жить даже тогда, когда станет некому вспоминать, будет кружить по вселенной, как свет погасшей звезды, пока не вернется к своему первоисточнику, Вечному Свету.

Дэниел медленно оделся, привыкая к новому себе. Надевая штаны из оленьей кожи, он почти почувствовал запахи сосновой смолы, дыма и жира, капающего с жарящегося буйволиного мяса. Мокасины и лисья шапка были будто на него сшиты, а пояс из перьев оказался просто произведением искусства. Вот только выдубленная заплечная сумка показалась ему подозрительно маленькой.

Он взял рог и вернулся в комнату. Вынул из сумки для боулинга Алмаз. К его величайшему удовлетворению, тот идеально поместился в заплечную сумку. Дэниел продел ремень в петли на роге и тщательно закрепил его, засунул кое-какие туалетные принадлежности в патронташ на поясе, плотно набил рог деньгами из кейса — влезло около восьми тысяч.

Свою старую одежду он попрятал по разным коробкам, узелок и четыре тысячи долларов сложил в коробку с надписью: «Альпийская молочница». Кейс с оставшимися пятью тысячами засунул в шкаф с чемоданами и саквояжами. Навел порядок на складе и разложил все, что вытащил, по своим местам.

Потом он заправил постель и повесил мокрое полотенце на зеркало, предварительно тщательно стерев отовсюду отпечатки пальцев.

Несколько минут он постоял, размышляя, не упустил ли чего-нибудь. Конечно, одеяние человека с гор привлечет внимание, но ведь Жан Блёр учил его, что крайне экстравагантный наряд — зачастую лучшая маскировка. К тому же Жан никогда не призывал к излишней серьезности.

Дэниелу нравилось, как висят на нем штаны, как касаются пола мокасины, как Алмаз оттягивает левую руку, как уютно свернулась на голове лиса. Без кейса и сумки для боулинга ему стало легче, как физически, так и морально — но не до головокружения.

Он исчез и вышел через северную стену. Спустя полмили он воплотился и повернул на восток, в сторону города. Он не обращал внимания на любопытные взгляды и даже помахал в ответ на восторженный вопль из пронесшейся мимо машины. Он вспоминал все, что читал о людях с гор, их рассказы, их имена. Ему нужно было имя. Он вспомнил историю о Хьюго Глассе, который, после того, как его покалечил гризли, преодолел ползком двести пятьдесят миль до ближайшего форта. Сила. Решительность. Стойкость. Он решил, что станет Хьюго Глассом.

На заправке «Шелл» возле запыленного старого пикапа стоял ссутуленный седой джентльмен, ожидая, пока наполнится бак. Повинуясь какому-то импульсу, Дэниел спросил его, не направляется ли он на восток. Оказалось, что направляется — однако вместе с ним направляются его жена и внучка, которые сейчас зашли принять душ, и проедут они миль тридцать по пятидесятой трассе — «заброшеннейшей трассе в мире», а потом будут вынуждены оставить его бог знает где посреди дороги, да еще в темноте. Но если его это устраивает, то почему бы и нет, запрыгивайте на заднее сиденье.