– Мы с тобой, Джордж!

Но Джеллисон не сдавался (хотя и не посмел взглянуть Варли в глаза).

– Я не говорил, что выступаю против блокпоста. Мы обсуждали практические трудности…

– На том и порешим, – подытожил Кристофер. – Рэй, ты будешь здесь. Расскажешь мне, что тут творилось. Карл, Джейк и остальные – со мной. К утру сюда может заявиться еще тысяча человек – если мы их вовремя не остановим.

«И тебе лучше действовать ночью, в темноте, когда не видно их лиц. А на рассвете, ты уже приноровишься», – подумал Артур, – и если ты привыкнешь обрекать людей на смерть, кто захочет с тобой знаться?»

Но самое худшее заключалось в том, что Джордж прав. Но от этого не становилось легче.

– Я пошлю кое-кого из своих ребят с вами, мистер Кристофер. А позже мы вам пришлем смену.

– Отлично. – Мужчина направился к двери. На мгновение замер, остановившись, и улыбнулся Морин. – Спокойной ночи, Мелисанда.

В гостиной особняка сенатора горела керосиновая лампа. Джеллисон, скинув туфли, развалился в мягком кресле, наполовину расстегнув рубашку.

– Списки дополним завтра.

– Хорошо, сэр. Чем еще могу быть полезен? – спросил Харди и посмотрел на часы.

Время летело. Было два часа ночи.

– Ничего не нужно. Морин справится, если что. Ты свободен.

Харди подчеркнуто кашлянул.

– Уже поздно. А утром вам нужно рано встать…

– Я скоро лягу. Ступай, – сказал Артур непререкаемым тоном, и Эл покинул комнату.

Джеллисон посмотрел ему вслед: от внимания сенатора не ускользнуло, какой взгляд кинул на него Эл напоследок. Мужчина вздохнул, похоже, его заключение оказалось верным. Значит, врач из военно-морского госпиталя в Бетесде рассказал Харди о том, что электрокардиограммы босса внушают ему опасения, и парень начал хлопотать над Артуром, как курица над цыпленком.

А проболтался ли он Морин?

Впрочем, неважно.

– Хочешь выпить, папа? – спросила дочь.

– Да. Воды. Бурбон теперь надо экономить, – ответил он. – Присядь, пожалуйста, – вежливо попросил он, однако чувствовалось – это не совсем просьба… хотя и не приказ.

Нет, то были слова измученного тревогой человека.

– Да? – произнесла Морин, устроившись на стуле, который стоял возле отцовского кресла.

– Что имел в виду Джордж? Что за «Мелисанда» или как он там выразился?

– Ну… долгая история…

– Выкладывай. Мне нужно иметь всю доступную информацию о Кристоферах, – заявил Джеллисон.

– Почему?

– Потому что они – хозяева долины. Мы должны с ними сотрудничать, а не бороться. Мне нужно понимать расстановку сил и знать слабые стороны союзника, – объяснил Джеллисон. – Итак, я тебя слушаю.

– Мы с Джорджем, в общем-то, росли вместе, – начала Морин. – Мы ровесники.

– Я в курсе.

– А до того, как ты перебрался в Вашингтон, когда тебя избрали сенатором, у нас завязался роман. Нам было всего по четырнадцать лет, но казалось, что это любовь. – «И с тех пор я никогда ни к кому не испытывала подобного чувства», – подумала Морин и продолжала вслух: – Джордж хотел, чтобы я осталась с ним. Я бы так и поступила, если бы у меня была такая возможность. Меня не тянуло в Вашингтон.

В желтом свете керосиновой лампы Джеллисон выглядел старше своих лет.

– Надо же! Я тогда был слишком поглощен делами…

– Все в порядке, – произнесла молодая женщина.

– Но сделанного-то не воротишь, – пробормотал Артур. – А теперь перейдем к Мелисанде.

– Помнишь пьесу «Продавец дождя»? Мошенник обхаживает старую деву, дочку фермера. Он велит ей перестать называть себя «Лиззи» и быть с ним: тогда она станет Мелисандой, и у них начнется чудесная жизнь. Мы с Джорджем в то лето посмотрели кино по этой пьесе, и в наших головах что-то одновременно щелкнуло. Вместо того чтобы уехать в Вашингтон, где меня ждало «перспективное будущее», мне бы, мол, следовало остаться с ним. Но я забыла обо всем этом.

– Неужели? А сейчас вспомнила.

– Папа…

– И на что он намекал вечером? – осведомился Джеллисон.

– Я… – внезапно Морин запнулась и замолчала.

– М-да. Ясно, – проговорил сенатор. – Он тебе кое о чем напомнил, верно? Вы часто встречались после того, как мы перебрались в Вашингтон?

– Не слишком.

– Ты спала с ним?

– Не твое дело! – вспыхнула дочь.

– Мое! Как и все, что происходит в долине. Особенно если это касается Кристоферов. Спала?

– Нет.

– А он уговаривал?

– Не очень настойчиво, – ответила она. – По-моему, он чересчур религиозен. Кроме того, после моего переезда, у нас было мало… возможностей.

– И он не женился, – буркнул отец.

– Что за глупости! Он не мог шестнадцать лет по мне сохнуть!

– Полагаю, нет. Но то, что он сказал на собрании, имело вполне конкретный смысл. Ладно, пора спать.

– Папа…

– Что?

– Мы можем поговорить? Я боюсь. – Она придвинула свой стул вплотную к его креслу.

Сенатору подумалось, что Морин выглядит гораздо моложе своих лет, и вспомнил дочь маленькой девочкой. Тогда еще была жива ее мать.

– Плохо дело, да? – спросила она.

– Плохо, – подтвердил он, потянулся за бутылкой и налил себе на два пальца виски. – Ладно. Мы умеем гнать самогон. Будет зерно, найдется и спиртное. Если будет зерно.

– Что с нами произойдет дальше? – спросила Морин.

– Не знаю. Но могу предполагать. – Джеллисон уставился на камин. Огонь не горел, а дрова давно отсырели: через дымоход проникал дождь. – Падение Молота. По Земле прокатились цунами. Города на побережьях уничтожены. Вашингтон постигла та же участь. Надеюсь, Капитолий уцелел: мне нравится старинное нагромождение гранита. – Он задумался, вместе с Морин слушая мерный стук капель и раскаты грома.

– Не помню, кто это сказал, но смысл таков, – произнес он наконец. – В общем, если не хватает пищи, то нет страны, которой не грозила бы революция. Слышишь, какая гроза? Дождь льет по всей стране. Низменности, железные дороги, шоссе – все они скоро будут затоплены. Как, разумеется, и долина Сан-Хоакин. Русла рек выйдут из берегов. Больше нет транспорта. Возможности связи резко ограничены. А значит, Соединенные Штаты прекратили свое существование. То же – и с подавляющим большинством других стран.

– Но… – Морин затрясло, хотя в комнате не было холодно. – Должны быть территории, не затронутые катастрофой. Города вдали от побережья. Горные районы, где нет разломов, грозящих землетрясениями. Там может сохраниться порядок…