– Я не поила вообще, я случайно порезалась, – скрупулёзно уточнила Летиция. – Но можно сказать и так. Да и от Белого я ничего не требовала. Получается, что я его разбудила – но не привязала к себе, так?

– Так. Хорошо, – важно кивнул господин Жермен. – Жадность – это п-плохо, как б-богатый человек вам говорю. Разорвать связь с книгой б-было бы сложнее. А с Белым Лисом. Есть один способ. Если разбить его маску, он навсегда освободится от власти «Книги». Колдовского дара не потеряет, да и д-демоническая кровь его никуда не д-денется, но б-большей части силы он лишится. А связь с «Книгой» идёт через силу. Есть, п-правда, одна тонкость…

У Летиции по спине пробежал холодок дурного предчувствия.

– И какая же?

– Если маску снимет не сам Белый Лис, то он п-погибнет от истощения, – ответил маг после паузы. – Насилие, к-как-никак. А на то, что он д-добровольно пойдёт на это, я бы не рассчитывал. Если он за столько веков не избавился от маски, т-то, следовательно, не оставил мысли вновь стать хозяином «Книги» и устроить своим обидчикам к-кровавую б-баню.

Домой после таких откровений ехать не хотелось совершенно.

Свою часть сделки Летти добросовестно отработала: ознакомилась с материалом, набросала и согласовала с Жерменом план выступления, отрепетировала несколько пробных фраз для ответа на звонки. Если не вдаваться в детали, то его «магия» ужасно походила в плане продвижения на нечто среднее между медицинскими услугами и психоанализом. Вникать, скажем, в таинство аквариумистики в своё время было гораздо сложнее.

«К-кровавая б-баня».

Оно так и звучало в мыслях, прокручивалось раз за разом – с лёгким заиканием, застенчивое, а потому особенно убедительное. Небо над Сити, вторя внутреннему разладу, завернулось в густые серые облака, точно в нестираную шаль, и грозило к вечеру разразиться дождём. Распрощавшись с господином магом, Летиция побрела по улице Хризантем вдоль троллейбусной линии и сама не заметила, как вышла к крыльцу знакомого книжного магазина. У его дверей переминалась с ноги на ногу женщина лет сорока, ухоженная, почти не накрашенная, в бледно-голубом платье. Она то стискивала мобильный телефон, то принималась копаться в сумочке, крошечной, почти кукольной, и выглядела при этом совершенно потерянной.

«На покупательницу не похожа, – подумала Летиция. – Неужели та самая любовница? А, была не была, надо же развеяться!»

– Добрый день! Простите, вы по личному вопросу или за книжками? – весело спросила она, взбегая на крыльцо.

Женщина обернулась, прижимая сумочку к груди, и уставилась совершенно несчастными глазами. С ответом помедлила, но затем, вероятно, дорогущий деловой костюм, фальшивые очки и располагающая улыбка решили вопрос в пользу Летти.

– По личному… Вы случайно не знаете, куда пропал Хавьер… То есть хозяин этого магазина? С ним всё в порядке?

Мысли о «кровавой бане» тут же отдрейфовали на задний план, не в силах тягаться с женской солидарностью – да и просто порядочностью.

«Ишь, какой! Отчалил, значит, и даже любимой женщине не сказал, куда?»

– С господином Книжником всё просто чудесно – он нежится на южном побережье и думать о нас не думает! – радостно отрапортовала Летиция и, ухватив женщину под локоть, свела её с крыльца. – И знаете, что я думаю? Нам надо поступить точно так же. Вот вы давно были на море, госпожа…

– Де Рив, – несколько ошарашено откликнулась женщина. В глазах у неё стало проступать осмысленное выражение, овечья беспомощность уступила место тому хрупкому ледку, который на деле оказывается куда неуступчивей показной бравады. – Госпожа де Рив. А вы?…

– А я – просто покупательница господина Книжника, которую он смачно подставил с заказом! – охотно ответила Летиция. Развернула женщину к себе, посмотрела ей в лицо. – Думаю, мы с вами достойны лучшего, чем какой-то трусливый обманщик, да?

Госпожа де Рив слабо улыбнулась.

– Полагаю, да.

– Ну вот видите! И кстати, – Летиция заговорщически понизила голос. – Если даже с морем не сложится, то со следующей недели Академия изящных искусств набирает студентов на вечерний курс. У вас очень изящные пальцы, вы никогда не хотели заняться музыкой? Или рисованием? О, троллейбус! – уловила она краем глаза движение и отступила, пожимая женщине руку напоследок. – Ну, удачи вам! Весна – самое время для новых свершений!

Это происшествие изрядно подняло ей настроение. Не то чтобы Летиция была мстительной, нет, ни в коем случае! Но когда вершилась справедливость, на душе всегда становилось легко и приятно.

«Посмотрим, как отнесётся господин Книжник, этот любитель менять чужие судьбы, к переменам в своей собственной жизни».

В том, что к лавке на улице Тюльпанов госпожа де Рив больше и близко не подойдёт, Летти не сомневалась.

А природа меж тем настроилась даже не на лёгкий тёплый дождичек, а на полноценную бурю с громом, молниями и шквалистым ветром. Телефон пищал каждые пятнадцать минут: Управление Катастроф рассылало предупреждения: рекомендовало не выходить на улицу и держаться подальше от ненадёжных конструкций.

– Вся моя жизнь – нагромождение ненадёжных конструкций, – вздохнула Летиция, пробежав глазами очередное сообщение.

Её мучила совесть. Небольшая отлучка из дома обернулась трёхчасовыми блужданиями по городу, и с каждой минутой всё сложнее становилось убеждать себя, что-де с похмелья важнее всего отоспаться и что покой – главное, что необходимо Белому. Поэтому в собственную квартиру она возвращалась крадучись, нагруженная покупками, как верблюд у жадного караванщика – поклажей.

– Эй, ты живой? – робко позвала она, разуваясь.

Ответом ей был тяжкий стон из тёмных недр спальни.

«Ну, хотя бы я его не разбудила», – оптимистично решила про себя Летти.

Белый Лис пытался держаться с достоинством, но получалось явно не очень. До минералки он не добрался, не сумел спросонья открутить крышку, и всё это время страдал в одиночестве. Длинные волосы, предмет зависти киноактрис и неформалов, теперь больше напоминали растрёпанный веник, тросточка вываливалась из рук. Выходя из спальни, он запнулся о что-то невидимое, выругался на незнакомом языке – книжки и статуэтки на полках синхронно подпрыгнули, ковёр скатался в рулон и уполз за диван – и едва не врезался в дверной косяк. Неловкую заботу Летиции Белый принимал скорее со смирением, чем с благодарностью.

– Я пробовал вино, но мне от него не бывало так плохо, – признался он, с трудом доковыляв до стола и уткнувшись лицом в сложенные руки. – Можно ещё воды?

– Да-да, конечно, – засуетилась она и полезла за стаканом. – Тебе холодной? Тёплой? Может, томатного сока с солью? Или маринованных патиссонов? Я вроде покупала…

– Патиссоны?

– А, ты ж почти наверняка не пробовал! – хлопнула себя по лбу Летти. – Рядом с тобой пакет, загляни в него, я пока бутылку открою.