ВОЛОШИНСКИЕ ЧТЕНИЯ

Сборник научных трудов

Редакционная коллегия:

А. В. Десницкая, Л. А. Евстигнеева, И. Н. Лучкин, В. А. Мануйлов, С. С. Наровчатов

Составитель В. П. Купченко

Редактор Т. М. Макагонова

Сборник научных трудов подготовлен на основе материалов научной конференции, посвященной 100-летию со дня рождения М. А. Волошина (Коктебель, 1977) — поэта, художника, переводчика и критика, одного из известных представителей русской культуры начала XX века. В его произведениях отражается ход русской и мировой истории, воссоздаются словом и кистью картины природы Восточного Крыма.

В материалах сборника подводятся итоги научных исследований. В статьях освещены важнейшие проблемы и особенности поэзии М. Волошина, киммерийская (крымская) тема в его произведениях, многогранные связи с представителями русской литературы разных поколений (Ф. Тютчев, А. Белый и др.), отношение М. Волошина к естественным наукам, состав личной библиотеки поэта и др.

Сборник рассчитан на читателей, интересующихся русской культурой начала XX века и становлением советского искусства.

© Государственная библиотека СССР имени В. И. Ленина, 1981 г.

В. А. Мануйлов

МАКСИМИЛИАН ВОЛОШИН — ПОЭТ, МЫСЛИТЕЛЬ, ХУДОЖНИК

В истории нашей художественной культуры, как и в истории других стран, не так уж мало писателей, владевших кистью живописца и карандашом художника-графика, и не мало мастеров изобразительного искусства, писавших стихи и художественную прозу. Вспомним беглые наброски А. С. Пушкина, путевые альбомы В. А. Жуковского, кавказские полотна и рисунки М. Ю. Лермонтова, театральные сценки Н. В. Гоголя, разностороннее наследие Т. Г. Шевченко, стихотворения и поэмы П. А. Федотова, великолепные автобиографические повести К. С. Петрова-Водкина, воспоминания А. Я. Головина, А. П. Остроумовой-Лебедевой, Е. С Кругликовой. К числу художников кисти и слова относится и Максимилиан Александрович Волошин. Следует отметить, что в свое время поэты признавали Волошина прежде всего как поэта, а художники — А. Н. Бенуа, А. Я. Головин, А. П. Остроумова-Лебедева, Е. С. Кругликова, К. Ф. Богаевский — видели в Волошине профессионального художника-акварелиста и утверждали, что он оставил заметный след в истории акварельного пейзажа.

Когда в 1924 году Волошин показал А. Я. Головину свои крымские пейзажи, безупречное мастерство этих акварелей поразило Головина. «Для меня, — писал он, — было открытием, что Волошин превратился в настоящего художника. Он и прежде занимался немного рисованием, теперь же увлекся акварельной живописью и достиг в этой области больших успехов… Мы (с Э. Ф. Голлербахом. — В. М.) рассматривали без конца эти пейзажи, представлявшие собой различные вариации природы Восточного Крыма и дивились их изяществу и тонкости. Несмотря на то, что в сущности все они исполнены как бы на одну тему, в них есть изумительное разнообразие оттенков»[1].

Волошин поэт, художник и критик — явления значительные и нерасторжимо связанные, выразившие и на века сохранившие мудрость и обаяние его личности. Это был истинно русский человек, доброжелательно открытый миру и людям, по-детски доверчивый и богатырски щедрый.

Изучение и понимание наследия Волошина начинается только теперь. Личность и творчество Волошина несомненно интересны и для историка искусства, и для психолога, и для многомиллионного читателя.

Первая книга стихотворений поэта вышла в 1910 году[2], единственная книга его художественной критики «Лики творчества»[3] в самом начале 1914 года, но мы недостаточно осознаем, что свой нелегкий путь он начал как журналист и критик. Имя Волошина было хорошо знакомо русскому читателю начала века. Его корреспонденции из Парижа, печатавшиеся в газете «Русь» и в журналах «Весы» и «Аполлон», а также в других периодических изданиях, альманахах и сборниках, знакомили с новыми изданиями, театральными постановками, выставками картин, с художественной жизнью России и Франции тех лет. Волошина всегда интересовала современность, он чутко следил за секундной стрелкой истории, отлично ориентировался в прошлом и прозорливо вглядывался в будущее. Теперь, когда в серии «Литературные памятники» выйдут многие его статьи, затерявшиеся в дореволюционных газетах и журналах, Волошин предстанет перед нами как один из самых оригинальных и глубоких критиков в области литературы, театра и изобразительных искусств. Ведь не случайно М. С. Сарьян в своих воспоминаниях решительно утверждал, что из всех авторов, когда-либо писавших о нем, самое верное и весомое слово было сказано Волошиным[4].

М. А. Волошин складывался как поэт и критик в годы, когда в западноевропейской и русской литературе одним из наиболее значительных направлений был символизм. Волошин неоднократно и не без оснований заявлял, особенно в 20-е годы, что не считает себя символистом, хотя в течение ряда лет был тесно связан с символистами.

Интерес к реальным и многообразным формам человеческого бытия, путешествия по разным странам, внимание к жизни народов, к истории древних и новых культур — все эго прочными нитями связало внутренний мир и поэзию Волошина с реальной исторической действительностью в ее ощутимых и конкретных явлениях.

Начало XX века — это пора странствий и напряженного учения, становление Волошина-мыслителя, художника и поэта. «В эти годы — я только впитывающая губка. Я — весь глаза, весь уши. Странствую по странам, музеям, библиотекам: Рим, Испания, Балеары, Корсика, Сардиния, Андорра, Лувр, Прадо, Ватикан, Уфицци… Национальная библиотека. Кроме техники слова, овладеваю техникой кисти и карандаша», — писал он в автобиографии 1925 года.

Богатые жизненные впечатления с удивительной точностью воссоздавались не только в его карандашных набросках и акварельных рисунках, но и в стихах. Его письма и путевые альбомы полны поэтическими импровизациями, описаниями мест, портретными характеристиками, шуточными миниатюрами. В путешествиях, на коротких привалах и случайных ночлегах зарождались стихи, составившие цикл «Годы странствий»[5].

Значительное место в лирике молодого Волошина занимает тема Парижа. Единый и вечно меняющийся образ города привлекает внимание поэта в разное время года, в различные часы суток. Парижские стихотворения поражают своей пластичностью, зримостью, осязаемостью, унаследованными от русских и французских писателей XIX века, поэтов-парнасцев и совершенно нехарактерны для символистов.

Париж, с громоздкими сооружениями Всемирной выставки, вбирает в себя и мраморные статуи пригородных парков, и химеры собора Парижской богоматери, и сизую мглу Булонского леса. И на долгие годы Волошин формулирует для себя: «Учиться в Париже, работать в Коктебеле».

Как утверждал А. Белый, дом