не такое простое, каким может показаться на первый взгляд, а значит нельзя действовать слишком быстро. А иначе неизвестно, чем всё это может закончиться.

— Господин Акторон прав, — произнес господин Аларнон. — Даже если нам и хочется, как можно скорее докопаться до сути, то нельзя. Спешка ни кого не до чего хорошего ещё не доводила, поэтому и нам лучше не спешить. Сейчас нам нужно доставить детей обратно, а потом уже начать ждать.

— Но, что если это кто-то слишком влиятельный? Что же тогда?

— Варьлиин, ты так говоришь, словно сам последний волшебник в королевстве. Ты чего же так скромничаешь? Не пристало самому талантливому лекарю всего королевства так скромно себя вести.

— Господин Фирлион, прекрати, — смущённо произнес господин Глардион. — Я всего лишь лекарь, но не солдат. Так, что я не слишком могуществен, поэтому я спросил это.

— Ты так говоришь, словно все среди нас сейчас одни только солдаты, — слегка улыбнувшись, произнес господин Аларнон и если бы он только знал, что, всё это время за ним наблюдал его собственный сын.

И что он сейчас всё не только слышал, но и видел. И особенно то, что его отец, пусть и слегка, но, всё-таки улыбнулся.

Улыбнулся.

Это настолько шокировало мальчика, что на несколько ша, его мысли затуманились и он перестал слышать о чем говорили взрослые господа дальше.

За те пять лет, что Лин провел в поместье семьи Аларнон, он ни разу не увидел улыбки отца или матери. И хотя, когда он уже начал жить в королевском дворце, отец, иногда навещал его, то и тогда он тоже не удостаивал сына и мимолётной улыбкой. А ведь мальчик так в этом нуждался.

Но сейчас, его отец улыбался. Но улыбался ни своему ребенку, а каким-то господам, которые даже ему и не родственники. Это разозлило Лина и поэтому он решил нарушить их идиллию и вмешаться в разговор.

Деян даже пытался схватить его за форму, чтобы помешать, но безуспешно и юный господин Аларнон выбежал из-за лестницы и направился быстрым шагом прямиком к столу, за которым сидел его отец.

Осознав, что больше они, в любом случае, ничего не услышат, что касаемо Розуманда, ребята вздохнули, но последовали вслед за Лином.

И едва заметив юного господина Аларнона, глава академии произнес:

— Господа, мои ученики, наконец-то проснулись, а значит, что мы можем отправляться дальше. Если мы поспешим, то вернёмся к полуночи.

— Вы правы, господин Арегор, — согласились с главой остальные.

Лин подойдя к отцу, поклонился тому и взглянул на него, в надежде увидеть хотя бы крохотный след от недавней улыбки, но увы, всё оказалось тщетно.

Покинув постоялый двор, все отправились обратно. Обратно в академию Камелии, в то самое место, в котором все началось.

Как и сказал глава, они, всё-таки успели дойти до ворот к полуночи. Но из-за этого им всем пришлось идти слишком быстрым шагом. Но стараясь не обращать внимание на усталость, все радовались тому, что наконец-то дошли до цели. И особенно радовались юные волшебники и эльф. Они поначалу даже не верили тому факту, что сумели вернуться без происшествий и не нашли на свои головы новые приключения.

Произнеся заклинание, глава вошёл в ворота академии, а за ним вошли и все остальные. Лишь только, когда до входа в сам замок осталось не больше десяти шагов, мужчина остановился и обернулся.

— Господа, ваши дети доставлены в целости и сохранности в академию, а значит всё обошлось. Вы можете переночевать в замке и завтра с утра сможете попрощаться с детьми. Но сейчас будьте тихими и не разбудите остальных, пожалуйста.

"А где же будут спать наши родители?" — задумался Бажан и его вопрос был весьма уместен, ведь все комнаты, с кроватями, которые только были в замке, вероятно были уже заняты, а значит оставалось только одно место, куда мог положить взрослых господ глава.

И этим местом являлось больничное крыло.

Попрощавшись с родителями до утра, ребята поспешили наверх и спустя ни больше, чем пять ша, за всеми ними закрылись двери их комнат.

А глава, тем временем, действительно проводил господ до больничного крыла, которое едва только увидели мужчины, так сразу устремили удивлённые взгляды на господина Арегора. Впрочем, последний увидев это, только развел руками:

— Прошу прощения, господа, но академия Камелии рассчитана только на то, что в ней будут жить учителя и ученики. Но никак не их родители поэтому больше мест нет. Но не переживайте, всё чистое и кровати удобные, так, что надеюсь вы не против.

— Глава, вы слишком любезны, — с ехидством произнес господин Фирлион. — Такая "честь" выпадает лишь раз.

— И то верно, — кивнул головой господин Глардион и уселся на одну из кроватей. — Ого, и правда мягкая. Когда я учился в академии, то ни разу здесь не был и даже и подумать не мог, что попаду сюда годы спустя, так ещё и таким путем.

— Твоя правда, — так же усевшись на кровати, согласился господин Фирлион.

Глава лишь только заметив, что остальные начали вспоминать юность, решил покинуть их, чтобы не мешать. Хотя те, особо и не заметили, как он удалился, ведь они были слишком поглощены мыслями, о минувшей юности и о тех годах, когда они сами были такими, какие сейчас их дети.

Время бежит слишком быстро. Не успеешь оглянуться, а ты уже увядаешь, подобно цветку в твоём саду. А ведь лишь совсем недавно ты так и искрился жизнью.

Глава 42. Справедливо или нет, кого это волнует

Глава лишь только заметив, что остальные начали вспоминать юность, решил покинуть их, чтобы не мешать. Хотя те, особо и не заметили, как он удалился, ведь они были слишком поглощены мыслями, о минувшей юности и о тех годах, когда они сами были такими, какие сейчас их дети.

Время бежит слишком быстро. Не успеешь оглянуться, а ты уже увядаешь, подобно цветку в твоём саду. А ведь лишь совсем недавно ты так и искрился жизнью.

К счастью господ, в это время в больничном крыле не было ни одного пациента, поэтому они смогли спокойно выспаться и не чувствовать, что теснят своим присутствием кого-то.

На следующее утро, когда солнце ещё толком не успело сесть на свой небесный трон, глава академии уже созвал всех родителей и детей, дабы дать им побольше времени, чтобы поговорить, а затем попрощаться.

В конце концов, вряд ли у них будет подобная возможность ещё раз если каждый из юных господ продержится в академии вплоть до конца шестого