В первой половине августа вечера ещё были тёплые, хотя уже тёмные. Поэтому дети стали раньше возвращаться на свои участки, в преддверие нового учебного года навёрстывая упущенное время на внеклассное чтение.

Платон тоже читал, но только то, что ему было интересно. Летом он прочитал детектив «Тарантул» Г.Матвеева. А в одном из других детективов ему особенно было жалко полковника Лобова, от лица которого сначала и шло повествование, но затем неожиданно в упор, выстрелом в лоб, убитого главным бандитом.

– Так бы и поймал гада! И убил бы за это! – про себя негодовал он неожиданной развязкой.

На следующий день, подсознательно став подозрительней и внимательней, он невольно автоматически всматривался по сторонам под кусты и вокруг себя. И вдруг он увидел, как из под сложенных в конце их участка досок от московского сарая, вдруг появилась мордочка какого-то маленького тёмно-коричневого животного с чёрными глазками, напомнившего ему одновременно белку и лису. А рядом вокруг неё он увидел ещё несколько совсем малюсеньких блестящих чёрных глазёнок. Поводив носом по сторонам, их мать снова спряталась под досками.

– «Это, скорее всего, ласка! Наверно она сделала там себе уютную норку и выкармливает в ней своих детёнышей!?» – объяснил сыну отец.

– «Знать, это правда, раз я так чихнула!?» – подтвердила сыну и мать.

– «Что ты чишешь, как блажная?!» – вмешалась в разговор и бабушка Нина Васильевна.

– Ну, вам всем, как бывшим деревенским жителям, это виднее! – про себя улыбнулся Платон.

А через день их семейный коллектив пополнился новыми бывшими деревенскими жителями – семьёй Виталия Сергеевича Комарова.

В один из дней команда «Спутника» устроила лёгкую тренировку на бадминтонной площадке. На этот раз они решили отработать взаимозаменяемость, в том числе вратаря, и в отсутствие самого Володи Моховикова.

По старой памяти и Платон стал показывать ребятам, как надо смело бросаться за мячом в сторону. Увлекшись показом, он в один из таких бросков упал правым плечом в густые и высокие заросли разнообразной растительности. И всё было бы ничего от этого его очередного сознательного падения, если бы не торчащий из правого плеча обломок жёсткого стебля какого-то растения. В азарте Платон не ощутил боли, но плечо уже саднило.

Пришлось горе-вратарю срочно идти домой, а дяде Виталию вытаскивать пинцетом эту громадную занозу, причём даже по частям.

Но крови не было, так как заноза своей толщиной перекрыла все капилляры. Но после обработки рану пришлось забинтовать.

Вечером Виталий Сергеевич долго делился новостями, из которых Кочеты узнали, что в этом году его двоюродный брат Геннадий Андреевич Комаров был переведён по службе уже в город Орёл.

Платон слушал рассказ дяди о службе, одновременно чувствуя и лёгкий зуд раны на плече.

Однако на следующий день он, как ни в чём не бывало, уже как всегда делал на улице утреннюю зарядку и свободно отжимался от пола веранды, потому вернувшись в дом и невольно помешав тёте Лене делать завтрак.

Увидев это, опытная медсестра с юмором прокомментировала отжимания будущего девятиклассника от пола веранды:

– «Так её, так!».

А не успели они позавтракать и выйти всем вместе его переваривать из дома в сад, как с улицы из-за забора вдруг донеслось громкое и протяжно-просительное:

– «Плато-он!» – дружно заголосили сразу три голоса его партнёров по настольному футболу.

– «Платон! А ты тут прям нарасхват! Тебя вон даже мальчики младше тебя зовут!» – опять вмешалась, во всё любящая влезать, тётя Лена.

– «Здрасте! Да! Он у нас такой! – донеслось из-за штакетника разъяснение гостье от Галины Борисовны Костылиной – Ну, он прям Макаренко! Так управляет табуном непослушных молодых жеребчиков!».

Платон в ответ крикнул пацанам:

– «Сейчас начнём, но пока под берёзой! Ждите! Вынесу!» – и вернулся в дом за доской, часами, тетрадкой с ручкой и шашками.

А пока он этим занимался, в отличие от Алевтины Сергеевны, любившие посплетничать женщины, сошлись у штакетника, где Галина Борисовна поведал Елене Андреевне жуткую последнюю историю местных детских забав и разборок.

Однажды два Сергея – Базлов и Капин – за очередную подлость, сильно избили младшего по возрасту Мишу Спектора – соседа Кочетов, жившего через улицу напротив.

И когда его мать – дородная врач Эмма Фёдоровна, увидела любимого и единственного сыночка в ссадинах и слезах, то после рассказа того, сразу ринулась на участок к Базловым на разборку, с порога начав орать и ругаться. Но там она нарвалась на, находившегося в эти дни в гостях, дядю Серёжи. И когда разгневанная мать после оскорблений в адрес двух Сергеев перешла на угрозы, что наймёт кого надо и они убьют их, раздражённый дядя послал её очень далеко что-то искать в мужских штанах.

Тогда она пошла искать свою правду к Капиным, обнаружив там целую компанию курящих за беседой троих мужчин, включая деда и отца Серёжи Капина и их соседа напротив с участка № 91 местного жителя Василия.

Василий в своё время получил этот участок, как занимавший какой-то руководящий пост на, соседней с садоводством и подчинённой их министерству, шерстебазе. И как-то в самые первые годы садоводства, опоздавшему на последний паровоз, Петру Петровичу Кочету пришлось заночевать у него в его деревенском доме. Но теперь этот Василий был давно дружен со своим соседом через улицу дедом Михаилом Капиным и часто заходил к нему в гости, за длительной беседой соблазняя некурящих.

Так что Эмма Фёдоровна зашла на дымок не вовремя и опять нарвалась на решительный отпор троих мужчин, но на этот раз отца Вячеслава, деда Михаила и соседа Василия.

Тогда она решила поплакаться Галине Борисовне Костылиной, по первой видимости найдя в ней сочувствие. Та долго и внимательно слушала её, поддакивая и кивая головой в знак согласия, но про себя думая:

– Так твоему гадкому жидёнку и надо! Сам во всём виноват! Не надо было подличать с товарищами!

Но с тех пор Галина Борисовна на всякий случай, бывало, спрашивала внука о Серёжах Базлове и Капине:

– «А где это хулиганьё?!».

После этого случая Эмма Фёдоровна запретила Михаилу дружить с этими Серёжами. Но они и так пока не брали Михаила в свои компании, и не только из-за малости возраста, но и из-за его постоянных козней.

Но в эту компанию игроков в настольный футбол Платона Кочета не попали его ровесники и партнёры по футболу два соседа Саши – Алёшин и Павлов.

Многие мальчишки недолюбливали их из-за заметной надменности и высокомерия, терпя их лишь как временных партнёров в большом футболе при защите спортивной чести своего садоводства.