Инклито хмуро кивнул.

— Однако вы можете отложить сражение до тех пор, пока он больше не будет в состоянии платить им. — С бо́льшим оптимизмом, чем я чувствовал, я продолжил: — Как только они окажутся у него на службе, время будет на вашей стороне. Ты сказал, что он заручился поддержкой других городов против вашего?

— Новеллы Читта[50] и Олмо. Они дальше, чем Солдо, и у них тоже есть дуко или что-то в этом роде. Это одна из причин.

Я кивнул, показывая, что понял.

— Что они выиграют, если победит Дуко Ригоглио?

— Может быть, он оставит их в покое. Я думаю, они его боятся. — Инклито указал хлыстом. — Видишь вон тот холм?

Ночь была ясная, и Зеленая ярко светила сверху; в открытом, холмистом ландшафте, освещенном зеленым светом, всегда есть что-то призрачное, и мне кажется, что я никогда не ощущал этого так остро, как прошлой ночью.

— Оттуда виден мой дом. Мы остановимся там на некоторое время, и ты сможешь посмотреть на него.

— И это единственная цель? Посмотреть на твой дом?

— Наверное, я должен тебе сказать. — Он снова щелкнул кнутом, заставляя лошадей бежать быстрее, потом бросил кнут себе на колени и хлопнул себя по лбу. — Я просто дурак.

— У меня есть множество причин сомневаться в этом, — сказал я.

— Дурацкая мысль — рассказать тебе то, что ты уже знаешь. Боюсь, у меня в доме есть шпион. Да, есть.

— Твой кучер?

Инклито покачал головой.

— Он дурак, так что я так не думаю. — Он пожал плечами и снова щелкнул кнутом по вспотевшим лошадям. — Может быть, он настолько глуп, что взял карты Дуко, а?

— Может, и так. Поскольку я собираюсь поужинать с тобой и твоей семьей — еще раз спасибо за приглашение, — может быть, тебе стоит рассказать мне, кто находится в твоем доме и кого ты подозреваешь.

— Хорошо. — Мы достигли вершины холма, и Инклито остановил лошадей. — Через минуту я позволю им идти. Когда они так вспотели, им лучше немного пройтись, а не просто стоять без дела.

Я кивнул.

— У меня нет жены. Будет лучше, если я скажу тебе это первым, чтобы ты понял. Когда мы покидали Грандеситту, она пошла со мной. В посадочном аппарате, на котором ты прилетел, были погибшие женщины?

— Да. Довольно много женщин, да и мужчин. И больше детей, чем всех мужчин и женщин вместе взятых. Пожалуйста, прими мои самые искренние соболезнования, пусть и запоздалые, по поводу смерти твоей жены.

Инклито немного помолчал, потом спросил:

— Где твоя птица?

— Понятия не имею. Разведка местности, я полагаю. Орев вернется, когда и если это его устроит.

— Может быть, это и к лучшему, что он ушел. Тогда моя мать не подумает, что ты стрего[51]. Это значит колдун, так она их называет. — Инклито улыбнулся, сверкнув зубами на темном лице, но я почувствовал, что его слова следует воспринимать всерьез.

— Твоя мать живет с тобой?

Он кивнул:

— Я собирался сказать, кто живет в доме и кому я могу доверять. Так что сразу же, моя мать и моя дочь. Может быть, и шпион, а? Но если и так, это не одна из них. Ты видишь мой дом?

— Если я смотрю на правильный. — Это был не один дом, а нагромождение низких, побеленных зданий, наполовину скрытых колоннадой изящных деревьев.

— Мы приезжаем, и я получаю хорошую землю. — Широкие плечи Инклито поднялись и опустились. — Они жалеют меня, потому что моя Зитта умерла. Потом я помогаю всем, когда могу. Я помогаю городу во время войны, и через некоторое время корпо дает мне еще один кусок земли. Я не могу использовать его, это слишком далеко, поэтому я заключаю сделку с соседом. Два за один. Он получает вдвое больше, чем дает мне. — Инклито ухмыльнулся. — Не слишком удачная сделка, а? У меня всегда легко на сердце, когда я такое делаю.

Чувствуя, что я все понял, я спросил:

— Была ли это хорошая земля, которую ты получил от него?

— Конечно. Совсем как у меня. Вон там. — Он показал пальцем. — Та, что я даю, не очень хорошая. К тому же далеко от Бланко, так что мне она не нравится.

Я ничего не ответил, прислушиваясь к тишине ночи и ожидая продолжения.

— В Грандеситте у нас была мудрая поговорка. Ты должен знать их много.

— Несколько, возможно.

— Может быть, это одна из них. Мы говорим: «Если работа — это хорошо, то почему богатые ее не делают?» Но теперь я богатый человек и работаю. Насколько я могу, да? — Инклито тряхнул поводьями, и лошади неторопливо двинулись вперед. — Ты все еще хочешь знать, кто живет в моем доме? Кому я могу доверять?

— Да, если ты мне скажешь.

— Семья — я, моя мать и моя дочь. Я уже сказал.

— Ты же не сказал, что это все.

— Так и есть. Все, кто имеет отношение ко мне. У нас сейчас гостит подруга Моры. Ее отец в отъезде.

— Мора — твоя дочь?

— Совершенно верно. Фава[52] — ее подруга. Она будет сидеть с нами за столом. Кажется, хорошая девушка.

— И все же ты подозреваешь ее?

Инклито поднял обе руки, все еще сжимая поводья.

— Должен же я кого-то подозревать. Но, может быть, никого и нет. Ты хочешь остальных? Все имена?

— Сейчас просто скажи мне, кто они. Я узнаю их имена позже, когда они мне понадобятся.

— Хорошо. У меня есть трое мужчин, которые помогают мне. Один из них — кучер, о котором мы говорили. Он самый старший. Аффито[53]. Он всего лишь кучер и правит моей коляской, когда я этого хочу. Она, в основном, для моей мамы. Если мама — или Мора — захочет выйти, он почистит коляску и заберет женщину. Он не очень умный человек, но умеет обращаться с лошадьми. Как сейчас. Видишь этих лошадей, какие они мокрые?

Я кивнул.

— Я езжу слишком резко, слишком быстро. Аффито едет немного медленнее, чтобы в конце у лошадей осталось больше сил. Двое других — его племянники, дети брата Аффито. Они родились здесь, а не как мы с тобой.

Я опять кивнул.

— Если у меня есть трое мужчин, то у моей матери есть три женщины, которые помогают ей, только на самом деле у нее их пять, потому что Мора и Фава тоже иногда помогают ей.

Я спросил, чем занимаются три служанки.

— Одна — кухарка, и еще есть две девушки, которые помогают по дому. Одна из них помогает на кухне, в основном. Онорифика[54]. Другая моет полы и застилает кровати, да?