– Вовсе не никудышный! – Резник таращился на экран так, словно ему хотелось разнести его вдребезги. – Этот манускрипт стоил мне целого состояния. А теперь он исчез навсегда.

Я ощущала на себе взгляд Джеймса, когда он откашлялся и сказал:

– Не обязательно. Может быть, телефонный звонок в Дубай кое-что прояснит?

Хотя я прекрасно слышала слова Джеймса, я была все еще буквально парализована видом Ника на экране, так что не совсем понимала, что именно подразумевает Джеймс, пока Резник не фыркнул с откровенным удивлением:

– Вы полагаете, за всем этим стоит аль-Акраб?

Джеймс пожал плечами, не обращая внимания на гримасу ужаса на моем лице:

– Но мы ведь оба знаем, что его люди никогда не действовали по правилам. Да и кто еще мог бы осмелиться проделать такое с вами?

Когда весть о взломе распространилась на другой половине дома, светская тусовка превратилась в настоящий хаос. Охранники носились туда-сюда, выкрикивая запоздалые приказы, но эта суматоха и в сравнение не шла с тем, что происходило в моей голове, когда я локтями прокладывала себе дорогу среди гостей, отчаянно пытаясь вырваться наружу.

– Морган! – произнес за моей спиной Джеймс уже не в первый раз. – Не будьте вы такой занудой! Куда подевалось ваше чувство юмора?

Я не потрудилась ответить. Что бы я ему ни сказала и что бы он ни произнес мне в ответ, тот факт, что Джеймс мог сдать Ника известному садисту вроде Резника, приводил меня в такую ярость, что я готова была схватить с постамента ближайший бюст Алекса и швырнуть его в Джеймса.

– Отлично! – заявил Джеймс, которому наконец-то все это надоело. – Я заберу наши вещи из гардероба. Встретимся у машины. А кто не придет, будет добираться пешком. – С этими словами он ушел.

– Мне надо в туалет, – сказала Ребекка. – Подожди минутку…

Пока я дожидалась возвращения Ребекки, я снова почувствовала, что на меня кто-то смотрит – на этот раз со стороны открытой двери, ведущей на террасу. Это оказалась молодая женщина в серебристом костюме мыши – моя Немезида на роликовых коньках.

Наши взгляды встретились. Потом она с наглой полуулыбкой подняла перед собой сумку и перекинула ее ремешок через плечо, постаравшись, чтобы я видела ее движения.

Это была моя сумочка, та самая, что пропала в лабиринте Кносса.

– Эй! – воскликнула я, инстинктивно шагая в ее сторону.

Но как только я тронулась с места, женщина развернулась и исчезла в саду.

Я поспешила за ней. Серебристый костюм был отлично виден на фоне зелени, и хотя женщина двигалась весьма проворно, я не отставала, несмотря на неудобные туфли и росу, из-за которой трава стала опасно скользкой. Но вот женщина протиснулась сквозь дыру в высокой проволочной сетке, слегка задержавшись, чтобы убедиться, что я не отстаю, и побежала по дороге, размахивая моей сумкой.

Преимущества явно были не на моей стороне, однако я не собиралась снова упускать эту особу – во всяком случае, без борьбы. Бормоча себе под нос ругательства, о существовании которых прежде и не подозревала, я тоже протиснулась сквозь дыру в сетке, превращая черт знает во что свою прическу, туфли, и вопреки здравому смыслу поспешила за длинноногой грабительницей по крутой дороге в сторону воды, сбросив обувь.

Было нечто странно освобождающее в этом беге, когда мои босые ноги касались шершавого асфальта тротуара, длинная юбка сбилась в ком у бедер, а я сама удивлялась собственной скорости. Мимо проносились один за другим фонарные столбы, расстояние между мной и моей добычей не увеличивалось, и она то и дело оглядывалась через плечо, пока наконец в какой-то момент не повернула за угол… и не исчезла.

Мне не понадобилось много времени, чтобы добежать до этого угла, но, когда я за него заглянула, женщины нигде не было видно. Я стояла в тихом жилом квартале, тут и там были припаркованы автомобили… Спрятаться здесь можно было где угодно. Застыв на месте, я прислушивалась, надеясь уловить звук шагов или еще какие-то звуки, подсказавшие бы мне, что она все еще где-то рядом… И тут я увидела его.

Британский паспорт. На тротуаре, прямо у моих ног.

В полном изумлении я наклонилась и подняла его. Это был мой паспорт.

Пройдя дальше по безмолвной улице с абсурдным чувством завершенности задачи, я увидела впереди на краю тротуара, прямо под фонарем, еще один предмет.

Мой бумажник.

Наверное, мне уже в тот момент должно было все стать понятным, но этого не произошло, пока я не нашла еще и свой дневник – задумчиво лежавший под другим фонарем, прямо за углом боковой улочки… И лишь тогда я осознала, что именно происходит.

Она меня заманивала куда-то. Сначала сумочка, потом паспорт, потом кошелек… И я, как последняя простофиля, поддалась на ее игру, льстя себе мыслью, что это я охотник.

Посмотрев вперед, я увидела на тротуаре нечто весьма похожее на брелок с моими оксфордскими ключами. Но на этот раз я не ринулась к ним. Вместо этого я очень осторожно попятилась, почти ожидая увидеть банду здоровенных мужиков, выскакивающих из фургона, чтобы связать меня и заткнуть рот кляпом.

Я пятилась так до самого угла, прежде чем осмелилась развернуться. В голове у меня творилось невесть что, вопросы сталкивались с бессмысленными ответами, и я наконец помчалась вверх по улице, в обратную сторону, и бежала, пока не добралась до владений Резника. С облегчением увидев сетчатую изгородь, сквозь которую я недавно протискивалась, я пошла вдоль нее к высоким парадным воротам, из которых все еще выходили гости в маскарадных костюмах, ругаясь из-за такси.

На дрожащих босых ногах пробравшись сквозь толпу, я пошла дальше по дороге, все еще слишком занятая мыслями о том, что произошло, и пытаясь найти во всем этом какой-то смысл, и мне пришлось дважды обойти стоянку, прежде чем до меня дошло…

Машины Джеймса здесь уже не было.

Не желая в это верить, я несколько раз оглядела дорогу в обе стороны, и мой пульс при этом колотился как сумасшедший… Но ничего не изменилось. Ковер-самолет умчался без меня.

Троя

Северный ветер дул без передышки три недели подряд. Для Мирины это было время ненавистного домашнего ареста и наблюдения с балкона за далеким берегом Эгейского моря, где стояли корабли, которые не могли двинуться с места, пока не переменится ветер. Парис уверял ее, что все это торговые суда, но тем не менее их растущее количество выглядело угрожающе. Разве моряки не нуждались в пище и развлечениях? И разве Мирина не видела собственными глазами, с какой легкостью эти мужчины готовы были добыть себе удовольствия с помощью меча?

– Я никогда и не думала, что в мире так много кораблей, – как-то раз сказала Мирина Парису, когда они вместе стояли на балконе.

– Когда ветер сменит направление, – уверенно ответил Парис, обнимая ее за плечи, – они все отправятся в разные стороны.