Когда последний работник покинул ангар, и громадная дверь тяжело прикатилась на место, хозяин вывел гостью на платформу, откуда открывался вид на все здание.

– Мое королевство, Салли, – негромко сказал он.

Изнутри оно было похоже на паровозное депо. Три рельсовых полотна бежали параллельно друг другу, и на каждом стояло по тяжелому грузовому вагону, над которым шла работа. Тот, что дальше всех, представлял собой пока лишь монтажную раму, но Салли уже различала в ней чугунные несущие конструкции для топки, бойлера и, видимо, стрелкового механизма. Центральный вагон был почти завершен, но стоял без кожуха: масса невероятно сложных трубопроводов, слишком затейливая, чтобы глаз мог постичь ее устройство; сверху со стрелы подвижнóго крана свисал какой-то фрагмент парового котла.

Третья машина была полностью готова. Ближайшая и ярко освещенная со всех сторон, она стояла перед ними, и внутри горел огонь – Салли видела его отблеск через окошко, как в обычном турном вагоне на запасном пути. С виду это был совершенно стандартный грузовой вагон: закрытый, сделанный из дерева, с металлической крышей. В центре крыши возвышалась небольшая приземистая труба под колпаком. Единственную странность составляло множество маленьких дырочек в боковой стенке, о которых Генри Ватерман говорил Фредерику: ряд над рядом черных точек, выглядевших отсюда как заклепки или шляпки вбитых в доски гвоздей.

– Не хотите посмотреть поближе? – спросил Беллман. – Если вам нравится огнестрельное оружие, это вас просто очарует. Надо следить за давлением, а не то бригадир на нас крепко рассердится. Они сегодня как раз проверяют новую колосниковую решетку для топки.

Он подвел Салли к хвосту вагона, взобрался на платформу, открыл дверь, потом наклонился и поднял гостью к себе. Перед ней оказалась небольшая рубка – совсем такая же, как в обычных паровозах, но меньше размером… – да, и еще мерцающая алым топка располагалась сбоку, а не в центре. Контрольная панель тоже отличалась: вместо того, чтобы просто двигать поршни в цилиндрах, котел подавал пар к разным секциям машины, отмеченным как «Камера один», «Камера два» и далее, до двадцатой; «Правый борт» и «Левый борт».

Там, где в нормальном паровом двигателе полагалось быть бойлеру, узкий, освещенный электрической лампой проход вел вглубь машины.

– А где же бойлер? – спросила Салли.

– А! В бойлере весь секрет. Совершенно не похоже на привычный дизайн, не так ли? Шедевр инженерной мысли. Его пришлось сделать гораздо более плоским и компактнее обычного, чтобы освободить место для огневой установки. И нигде кроме нашего завода его не сумели бы сделать таким совершенным.

– А артиллерист сидит здесь? – Салли поразила твердость собственного голоса.

– О, нет. Его место в самой середине. Прошу за мной.

Двигаясь с большой грацией, несмотря на массивную фигуру, он боком протиснулся в проход. Четыре или пять шагов отделяли их от еще одной рубки, где места было всего лишь на одного. Почти всю ее занимало вращающееся кресло; полированная панель из красного дерева щеголяла массой рычажков и переключателей; над головой светила электрическая лампочка. По обе стороны кресла начинались металлические стеллажи и тянулись во тьму: Салли смогла разглядеть на них ряды и ряды посверкивающих патронами лент. Здесь было очень жарко.

– А как же пулеметчик видит, куда стрелять? – поинтересовалась она.

Он протянул руку куда-то вверх и потянул за ручку, на которую она не обратила внимания. С потолка бесшумно соскользнула широкая трубка с прикрытым тканью окуляром.

– Искусно расположенные зеркала дают ему возможность смотреть через фальш-трубу на крыше вагона. Обзор круговой, на все триста шестьдесят градусов; видимость очень хорошая; управляется поворотным механизмом. Это мое собственное изобретение.

– То есть пушка сейчас готова стрелять? – уточнила Салли.

– О, да. Мы готовы продемонстрировать ее в деле на стрельбище – завтра, для гостя из Пруссии. Вы можете пойти со мной. Гарантирую, вы в жизни ничего подобного не видели. Я хочу показать вам трубы, Салли. Эта рубка окружена в общей сложности пятью с половиной милями труб! Стрелок сообщается с инженером посредством сигнального телеграфа, а огневой рисунок контролирует вот этими рычажками, – видите? К стрелковой установке подсоединен жаккардовый механизм: выбирая схему по этой диаграмме – инструкции он получает по электрическому телеграфу, вот он, – артиллерист может вести огонь тридцатью шестью различными способами. Салли, с самого начала времен, свет не видывал ничего подобного. Это самое прекрасное устройство, какое только создавал человеческий гений…

Она постояла молча; в голове шумело от жары.

– А боеприпасы в готовности? – спросила она наконец.

– В абсолютной. Пушка может стрелять в любую минуту!

Он стоял, прекрасный и победоносный, на единственном пятачке свободного пола и опирался рукой о спинку кресла; она – в устье прохода. Великая холодная ясность окатила ее волной, неся чувство свободы и облегчения. Настал миг, ради которого она и пришла.

Салли сунула руку в саквояж, достала из внутреннего непромокаемого кармашка маленький бельгийский пистолет и большим пальцем взвела курок.

Беллман услышал щелчок. Он посмотрел на руку, потом обратно, в лицо. Она спокойно встретила его взгляд.

Лицо Фреда под дождем… его нагие руки в свете свечи… его смеющиеся зеленые глаза…

– Вы убили Фредерика Гарланда, – произнесла она, уже во второй раз за сегодняшний вечер.

Беллман открыл было рот, но Салли подняла дуло чуть выше.

– Я любила его, – продолжала она. – С какой стати вы решили, что способны его заменить? Сколько бы я ни прожила на свете, его не заменит никто и ничто. Он был хорошим, отважным человеком, и он верил в человеческую доброту, мистер Беллман. Он понимал вещи, которых вы не поймете никогда: порядочность, демократию, истину, честь. От всего, что вы наговорили у себя в кабинете, мне сделалось дурно, холодно и страшно – потому что мне на мгновение показалось, что вы правы. Относительно всего – и людей, и мира. Но, к счастью, это не так. Вы ошибаетесь. Возможно, вы сильны, хитроумны и влиятельны. Возможно, вы думаете, что постигли, как мир устроен и работает на самом деле, – но вы неправы, потому что не понимаете, что такое верность, что такое любовь… И вы однозначно не понимаете таких людей, как Фредерик Гарланд.

Он буквально прожигал ее взглядом, но Салли собрала остатки сил и глаз не отвела.

– И неважно, насколько вы могущественны, – да контролируйте вы хоть весь мир, дайте людям школы, больницы и спортивные площадки, в которых они, по-вашему, нуждаются… пусть даже все будут здоровы и богаты вашими стараниями, а в каждом городе планеты будет стоять ваша статуя – вы все равно будете неправы, потому что мир, который вы хотите создать, будет основан на страхе, обмане, убийстве и лжи…

Он шагнул к ней; взлетел огромный кулак. Она не шелохнулась, только еще повыше вздернула пистолет.