30 июля мы перебрались в новую «квартиру». Павлу удалось раздобыть метровые листы фанеры, доски и стекло для окна. Вместе с ребятами из бригады они за два вечера – благо летом темнеет поздно – выстроили нам светлицу.

«Как входишь к ней из сада, со двора L-410 – сразу койка, полка… стул вроде лавки, не было ничего одинакового. На стене – коврик из тряпок, очень красивый, но не помню, что на нем было изображено, может, просто красота… Все было занавешено темно-голубой материей, так что не видно стен… Кажется, за простыней в углу была еще одна койка и ниша. Туда, наверное, умещалась вся утварь, потому что я не запомнила ни одежды, ни посуды, одни книги да бумаги… И было там страшно холодно, так холодно…»

Марта забегает вперед. Холодно будет зимой. Пока же стоит невыносимая жара. Мы завшивлены, искусаны клопами и блохами. По утрам наш двор превращается в полосатый ковер из матрацев, которые воспитательницы с девочками прожаривают на солнце. Но и это ничего не дает.

Почесываясь и поеживаясь, мы с Павлом проглядываем машинописные страницы докладов, среди них и мой «Детский рисунок». Все, что было прочитано по-чешски, переведено на немецкий: Гонда отчитывается перед комендатурой.

Кто такая Берта Фройнд? Смотри, что пишет!

«Три великих инструмента воспитания – Прекрасное, Благородное и Правдивое – мы находим не только в Природе, но и в Искусстве. Изучая с детьми произведения искусства – будь то архитектура, скульптура, рисунок, живопись, литература или музыка, – мы открываем перед ними возможность познавать красоту на свой лад, наблюдаем чудесное воздействие искусства. Дети воспринимают его всей душой и тут же хотят сделать что-то сами».

Этого доклада я не слышала. В каком, интересно, доме она работает?

«…Забавная история из моей педагогической практики. Как-то я пообещала ученикам пойти вместе с ними на концерт фортепианного виртуоза Ламонда. На занятиях мы проиграли всю программу будущего концерта, углубились в красоты произведений в отношении стилистической, гармонической и мелодической формы, обсудили технические приемы и т.п. После урока Пауль (11 лет) спросил меня: “Скажите, пожалуйста, фройляйн, вы продаете билеты на концерт?” Прежде чем я успела ответить, Ханна (12 лет) сказала смеясь: “Нет, фройляйн не продает билеты. Она продает вдохновение!” …Оба принципа: “воспитание – это искусство” и “искусство – это воспитание” – работают в Терезине точно так же, как и на воле. Но их применение в здешних условиях имеет специфическую окраску…»

Шаги. Кто бы это мог быть?

Гасим свет. Тут бывают облавы. Если кто-то сбежал из гетто, все население наказывается отключением света. Может, мы пропустили объявление? Властичка. Что случилось?

Я включаю свет. Бедная, расчесанная в кровь девочка!

Я больше не могу терпеть… Пожалуйста, можно я посплю во дворе?

Ты спросила у Лауры?

Лаура сказала «нельзя».

«Нельзя» не обсуждается.

Пошли мыться, вода холодная – так что не визжать!

Я ополаскиваю Властичку на колонке, закутываю в полотенце и отношу на руках на второй этаж.

Измученная Лаура спит на стуле посреди комнаты.

Девочки стонут, ворочаются с боку на бок.

Давайте, только очень тихо, устроим хор плакальщиц. Сначала плачет шепотом левая сторона, потом правая. Начинаем. Плачет левая!

Вместо плача раздается хихиканье с обеих сторон.

Уже лучше.

Началось все с актрисы, которая вызвалась позировать мне обнаженной. За это я помогу ей оформить детский спектакль. У нас тут, как при феодальном строе, все зиждется на натуральном хозяйстве. За частные уроки расплачиваются хлебом или маргарином, за полки – сахаром…

По замыслу хореографа дети на сцене должны выглядеть малюсенькими.

Я сделала каркасы для цветов высотой под два метра. По распоряжению Гонды Редлиха нам выдали краски, и мы всем детдомом расписывали колокольчики и одуванчики. В том же подвале, на цементном полу.

«Учитывая наши терезинские условия, – рассказывает состарившаяся актриса, – я взялась за переработку сказки в пьесу. Все действие происходило на фоне огромных цветов, которые создавали полную иллюзию луга. Там маленький Светлячок учился летать. Его нечаянно поранили играющие на лугу дети; следующая сцена показывала жизнь в маленьком домике, где мама выхаживала Светлячка; потом сцена, как мама готовит, а маленький Светлячок раздувает огонь; сцена, где светлячки делают вино из большущей виноградины, и в конце концов свадьба маленького Светлячка – ею венчается пьеса.

После нескольких месяцев репетиций, похожих скорее на групповую игру, мы подошли к моменту, когда можно было выпускать “Светлячков” на публику. Наступило время лихорадочной подготовки. Для декораций у нас была одна бумага, а для костюмов – старые тряпки. Работники детского дома распороли старую одежду и вместе с детьми сшили из нее костюмы. Это происходило под наблюдением и при участии австрийской художницы Фридл Брандейс».

И это правда. Хотя порой кажется, что всего этого не было.

«Мы сыграли “Светлячков” не менее 28 раз, и тут пришло известие о готовящихся транспортах. К тому времени мы привыкли к этой постоянно возвращающейся трагедии – буквально через несколько дней жизнь в лагере входила в прежнее русло, и представления возобновлялись. Уехавших заменяли, “Светлячки” репетировались снова».

У актрисы была точеная фигура, и она по собственному желанию позировала мне в весьма откровенных позах. Эти рисунки ей нужны были для подарка, и я с удовольствием обменяла их на буханку хлеба. Любовником актрисы был высокопоставленный член еврейской общины, он хранил ее от транспорта, и ей приходилось всяческими способами поддерживать его пыл. Судя по всему, подарок пришелся ему по душе.

Берта Фройнд нашла меня сама. Оказывается, и она прочла мой доклад. Видимо, Гонда раздал копии всем участникам семинара.

Я предложила ей присесть.

Спасибо. Время поджимает.

Но все же сняла соломенную шляпку, поправила челку, села ровненько на табуретку, уперлась прямыми руками в колени.

Я тут свожу короткие знакомства. Я не навязчивая, не бойтесь. О себе. Училась музыке в Вене. Здесь занимаюсь с малышами в детском саду.

Учительница музыки говорит прерывисто. Одышка. Не разгонишься на сложносочиненные предложения.

Видимо, она уже давно не продает вдохновение. Ее присутствие скорее сковывает, нежели вдохновляет. Все же я уговорила ее на чай. Вернее, на кипяток с сахаром.

Вы так правильно все пишете, Берта.