В настоящем исследовании охарактеризованы количественные и качественные показатели крестьянского движения в Поволжье в 1918–1922 гг. (количество выступлений, эпицентры, лозунги и программные документы повстанческого движения). Они свидетельствуют, что масштабы крестьянского протеста в регионе были велики, и само оно развивалось как самостоятельное явление, обусловленное крестьянской инициативой и самодеятельностью. Имеющаяся информация о числе участников, охваченных движением селений, волостей и уездов, позволяет говорить о Поволжье как об одном из наиболее крупных центров крестьянского движения в России в этот период. В пользу этого заключения указывают приведенные в книге сравнительные данные о числе участников крестьянских выступлений в других районах Советской России. Они демонстрируют, что по своему масштабу крестьянские восстания в регионе не уступали «антоновщине», «Западно-сибирскому восстанию» и другим выступлениям российского крестьянства против политики большевиков.

Крестьянское движение в Поволжье в годы Гражданской войны было органической частью общероссийского крестьянского протеста против политики большевиков. Но оно имело и свои региональные особенности. Во-первых, это многонациональный состав участников выступлений, определяемый спецификой Поволжья как традиционно многонационального региона России. В рассматриваемый период крестьянские выступления против политики советской власти происходили во всех национальных районах Среднего и Нижнего Поволжья. И русские, и татарские, и чувашские, и мордовские села принимали участие в повстанчестве. В ходе многочисленных восстаний между повстанцами различных национальностей не было вражды, крестьяне не выдвигали националистические лозунги, и в целом само крестьянское движение было свободно от идей национализма. И это было вполне закономерно, поскольку крестьянское недовольство имело в своей основе социальные, а не национальные проблемы.

Другой региональной особенностью повстанчества было более слабое влияние в деревне партии эсеров, по сравнению, например, с Тамбовской губернией. Меньшая активность эсеровской партии в крестьянском движении в Поволжье, по сравнению, например, с «антоновщиной», объясняется наличием у эсеров менее прочных связей в деревне и авторитета в крестьянской среде, чем на Тамбовщине, в силу наследия Самарского Комуча, когда эсеры показали свою политическую несостоятельность. В первую очередь речь идет о территории региона, находившегося под властью Комуча.

Описанные в книге методы борьбы с крестьянским движением в Поволжье в 1918–1922 гг. показали, что оно подавлялось всею мощью Советского государства. Тот факт, что только с помощью регулярных частей Красной армии удавалось гасить крестьянский протест, позволяет утверждать о действительно существовавшем наряду с основным фронтом Гражданской войны крестьянском фронте, где противостояние сторон имело столь же ожесточенный характер и такие же трагические последствия. Предпринятые Советским правительством меры по борьбе с крестьянским движением в Поволжье не дали крестьянам шансов выстоять перед натиском репрессивной машины государства, особенно после поражения белого движения в 1920 г. В то же время, хотя основные силы крестьянского повстанчества и были разгромлены, само движение завершилось не в результате военного разгрома, а вследствие перехода большевиков к новой экономической политике.

Эта политика в полной мере отвечала интересам крестьян и устраняла главную причину повстанчества — продразверстку. В этой связи, на наш взгляд, верен парадоксальный вывод В.П. Данилова о победе Крестьянской революции, несмотря на военный разгром крестьянского повстанчества. Он правомерен, поскольку в результате введения НЭПа крестьянин получил реальную возможность свободного хозяйствования на своей земле, хотя и на непродолжительный срок. Это право было закреплено за ним в 1922 г. в принятом советской властью Земельном кодексе. Фактически этим кодексом она законодательно поддержала лозунги и программу Крестьянской революции.

Проведенный в настоящей книге анализ взаимодействия крестьянства и большевиков в годы Гражданской войны на примере поволжского региона позволяет лучше понять не только причины победы последних над их политическими противниками, но и истоки утвердившегося в СССР спустя десятилетие сталинского режима. Прежде всего в Гражданской войне большевики получили очень важный опыт взаимодействия с крестьянством. Он подтвердил марксистскую доктрину о крестьянстве как «неудобном классе» для коммунистического эксперимента. Гражданская война показала большевикам ненадежный характер крестьянства как стратегического союзника. Отсюда и та подозрительность и неприязнь многих представителей большевистского руководства и государственного аппарата к крестьянству в последующие годы. В полной мере эти качества проявятся у сталинской бюрократии в начале 1930-х гг. при осуществлении политики «раскулачивания», а также в ходе принудительных хлебозаготовок 1931–1932 гг., приведших к голодомору тридцать третьего года.

В Гражданской войне отчетливо заявила о себе такая характерная черта нового режима как опора на насилие, которое становилось главным средством решения проблем. Масштабы государственного насилия против крестьянства были огромны. И в него оказалась вовлечена значительная часть советской и партийной бюрократии. Она активно участвовала в подавлении крестьянского повстанчества. Впоследствии ее руками и воспитанным советской властью на традициях Гражданской войны новым поколением бюрократии и будет осуществлена сталинская насильственная коллективизация.

Сам сталинизм в немалой степени обусловлен осознанием факта существования в СССР огромной массы враждебного сталинскому курсу крестьянского населения, способного подчиняться воле власти только под воздействием силы. Отсюда ставка на укрепление бюрократическо-репрессивного аппарата и проведение индустриальной модернизации, важнейшей частью которой стала коллективизация, осуществленная с его помощью. Таким образом, именно из-за противостояния крестьян и большевиков в Гражданской войне и его последствий в немалой степени вырастал сталинизм.

Сборники документов

Документы свидетельствуют. 1920–1921 гг. / Авт.-сост. С.А. Овчинников, И.С. Овчинников. — Саратов, 1996.

Доржиев Д.Л. Крестьянские восстания и мятежи в Бурятии в 20–30-е годы (Хроника языком документов). — Улан-Удэ, 1993. — С. 4, 10, 82.

За советы без коммунистов: Крестьянское восстание в Тюменской губернии. 1921: Сб. документов / Сост. В.И. Шишкин. — Новосибирск: Сибирский хронограф, 2000. — 744 с.

Кабытов П.С., Курсков Н.А. Вторая русская революция: борьба за демократию на Средней Волге в исследованиях, документах и материалах (1917–1918 гг.). — Изд. 2-е, исправл. и дополн. — Самара: ООО «Офорт»; ГОУВПО «Самарский госуниверситет», 2005. — 308 с.

Крестьянское восстание в Тамбовской губернии в 1919–1921 гг. («Антоновщина»): Документы и материалы. — Тамбов, 1994. — 334 с.

Крестьянское движение в Поволжье. 1919–1922 гг.: Документы и материалы / Под ред. В. Данилова и Т. Шанина. — М.: РОССПЭН, 2002. — 944 с.