— Спасибо. Принимаю приглашение.

Мы оба замолчали. Настроение упало так же внезапно, как и поднялось. Я представляла, как сейчас выглядит мой нос. Наверняка стал красным и большим, как груша. Мне казалось, что Вер, поглядывая на меня, давится от смеха.

— А что, если отремонтировать оранжерею? Лемми мог бы там жить.

Вер, оказывается, совершенно не думал обо мне.

— Прекрасная идея. Но это, должно быть, дорогое удовольствие.

Вер улыбнулся.

— Мне нравится твоя практичность.

— Доход двадцать фунтов, расходы — девятнадцать фунтов, девятнадцать шиллингов и шесть пенсов. Результат — счастье.

Вер засмеялся.

— Правильно, мисс Счетовод. У меня пока получится отремонтировать лишь одну секцию. Но этого будет достаточно, чтобы у Лемми появилось приличное убежище на зиму. Обещаю, что перед тем как тратить деньги, выясню, захочет ли он спуститься с дерева на землю.

В прихожей в Гилдерой Холле у входной двери стояли два объемных чемодана. Над чемоданами суетился Гай.

— Привет, Вер. Здравствуй, Фредди, — Гай окинул меня холодным взглядом. Было ясно, что он меня не простил. — Хотя скорее до свидания. Я ненадолго уезжаю в Ирландию. Вернусь через пару недель.

— Довольно неожиданно. Очень жаль. — Вер нахмурился. — А как же сенокос?

— Дикон этим займется. Дасти также должен помочь. Надави на Пламроуза, он задолжал ренту.

— Пламроузу никогда не удастся погасить долг, если я стану отрывать его от работы на своей земле и заставлять помогать мне. Дикон не умеет управлять сенокосилкой, а Дасти слишком стар, чтобы учиться. Ты не можешь отложить поездку до тех пор, пока мы не подгоним дела? Я собираюсь продавать скот через три недели. Мне понадобится твоя помощь.

— Фредди тебе обязательно поможет. — Гай снова взглянул на меня и нахмурился. — Что у тебя с носом? Ты подралась с Вером? — спросил он, ехидно ухмыляясь. — Меня пригласили погостить в замке Фитцпатриков. Отказаться было бы невежливо.

— Замок Фитцпатриков в Туллирине? — удивленно спросила я.

— Ты знакома с Фитцпатриками?

— Я знакома с Уной Фитцпатрик много лет. Мы вместе учились в школе искусств.

— А я никак не дождусь встречи с Мойрой, — Гай самодовольно ухмыльнулся.

Мойрой звали младшую сестру Уны, самую младшую и самую красивую в семействе. Ее отличал необузданный, даже дикий нрав, она обожала всякие проделки. В первый день моего пребывания в замке Мойра собрала все ключи от туалетов и ванных комнат и забросила их в ров с водой. В доме находилось двадцать человек гостей. Мы были вынуждены толпиться в бесконечной очереди в одну оставшуюся незапертой уборную.

Тусклый свет в столовой не позволил увидеть мелкие камешки, которые Мойра перемешала с орешками. Несколько гостей выплюнули зубы прямо на тарелку. К счастью, шуткам Мойры скоро пришел конец. Во время ужина она ворвалась в гостиную с ружьем в руках и в балаклаве, которая скрывала лицо. На ее майке было написано крупными буквами «IRA»[77]. Один из гостей, отставной майор, которому удалось выжить во влажных джунглях Бирмы во время Второй мировой, не собирался погибнуть от рук сумасшедшего ирландца. Он подкрался сзади и с размаху ударил горе-террориста бронзовой статуэткой Веллингтона по голове. Мойра свалилась замертво. Перепуганные гости пригоршнями глотали успокоительные таблетки, а доктор, которого срочно вызвали, зашивал кровоточащую рану…

— Уверена, что ты будешь долго вспоминать эту поездку, — сказала я с сарказмом.

— Спасибо, я тоже так думаю.

— Ты была к нему слишком добра. Он этого не заслужил, — сказал Вер, когда машина с Гаем умчалась по извилистой дороге.

Нотка сочувствия в голосе Вера заставила меня заподозрить неладное.

— Если ты полагаешь, что я хоть немного ревную его, то глубоко ошибаешься.

— Рад это слышать.

— Что Гай наговорил тебе?

Вер явно был смущен. Он пробормотал едва слышно:

— Совершенно естественно, что, узнав о Корин, ты… расстроилась.

— Это неправда, — ответила я спокойно, хотя внутри у меня все кипело от злости. — Я решила порвать с Гаем намного раньше, чем познакомилась с Корин. Причина в том… в том, что он лжец. Мне неприятно говорить тебе об этом, ведь он твой брат.

— Хорошо, я верю тебе.

Я едва сдерживала раздражение.

— Думаю, он сказал тебе, что разбил мое сердце. — Я презрительно пожала плечами. — Единственное, что я почувствовала, — так это досаду из-за уязвленного самолюбия. Какое это имеет значение, в конце концов?

Вер посмотрел на меня, раскрыл рот, словно собирался что-то сказать, но передумал. Мы прошли через холл. Я снова увидела портрет матери Вера. Очевидно, Амброуз испытал удовольствие, повесив портреты любовников один напротив другого, ведь смерть разлучила их навсегда. Глаза полковника Ле Местра казались совершенно живыми.

— О! — воскликнула я. — Как глупо, что я не замечала этого раньше. Конечно же, Лемми!

— Что? — Вер посмотрел на меня так, словно я сошла с ума.

— Взгляни на эти заостренные уши, широкие скулы, высокие изогнутые брови и карие глаза. Как только я взглянула на Лемми, то поняла, что где-то уже видела это лицо. Лемми — Ле Местр, я абсолютно уверена!

За моей спиной раздался хриплый смех. Амброуз ковылял к нам, размахивая костылями. Его лицо выражало злобное удовольствие.

— Умная девочка! — Амброуз костлявыми пальцами схватил меня за руку и крепко сжал. — Почти двадцать лет никто не мог разгадать эту тайну. Насколько же люди ненаблюдательны! Кроме тебя, дорогая. — Амброуз окинул меня леденящим взглядом. — Вер, как тебе нравится новоявленный братец? — Вер ничего не ответил. — Гордость семейства, не правда ли? — Амброуз обнажил в улыбке острые зубы. — Твоя мать утверждала, что носит моего ребенка. Гарри в это время в своем клубе в Лондоне тосковал по родным стенам и проигрывал последние оставшиеся деньги в рулетку. Я всегда полагал, что деньги для нее важнее чувственных удовольствий. Я и не предполагал, что она тайком встречается с Гарри, ведь он лишился крыши над головой и последнего источника дохода.

Как только ребенок появился на свет, я сразу осознал свою ошибку. Новорожденный был точной копией Гарри. Он родился очень слабым. Никто не думал, что он выживет. Никто и не хотел, чтобы он остался в живых. Твоя мать невзлюбила его с первой минуты. Гарри никогда не видел сына. Спустя месяц после рождения ребенка твоя мать собрала одежду получше, меха, прихватила фамильные драгоценности и умчалась в неизвестном направлении. Плод своей запретной любви она оставила на мое попечение. Очень на нее похоже, не находишь? — Амброуз запрокинул голову и засмеялся.