с осмотра мусорных баков в поисках одежды и обуви для Учителя.

Иванов звал всех на рынок, где можно было разжиться едой и собирать подаяние на дорогу. Михаил Ефимович не участвовал в споре, но высказал пожелание соратникам при осмотре мусорок собирать книги, которые могут дать реальные деньги при продаже.

Наконец, Учитель прекратил спор, как всегда обосновав своё предложение.

– Мы, с Хромым, пойдем на рынок, – предложил Учитель, – утром идет бойкая торговля едой, покупатели – в основном пожилые люди: они и подадут нам и еды и денег, пусть понемногу каждый, но кое-что собрать получится, как всегда.

Иванов пойдет к церкви, как раз успевает у утренней службе – там, на выходе, постоит с кепочкой в руках – наверняка старушки что-нибудь да бросят на подаяние.

Тихий, как всегда, сам по себе со своими книгами: он лучше нас знает, что и как делать.

Вечерком все вместе пройдемся по дворам новых домов: сейчас мусор уже вывезли, а если где и остался – то остался до вечера и за день пополнится, тогда и поищем, что может пригодиться.

Порешив так, как предложил Учитель, все разошлись по своим рабочим местам, чтобы вечером встретиться здесь снова. Михаил Ефимович взял свои книги, которые не успел распаковать вчера из-за известных событий с телефонными звонками, и пошел на свою ближайшую торговую точку, поблизости от церкви, где сегодня будет работать Иванов. С собой он прихватил бутылочку воды и кусок хлеба.

День прошел незаметно, и когда схлынул вечерний людской поток, Михаил Ефимович вернулся в заброшенный дом. Его выручка за день составила двести рублей, сто из которых он истратил на покупку лапши, одну упаковку которой съел в обед сам, попросив кипятка у торговца шаурмой. Вторую сотню он положил на телефон, чтобы позвонить, если понадобится, или услышать звонок себе или Учителю из дома. В итоге он истратил все деньги, ничего не отложив на поездку Учителю.

– Мать бы ухитрилась оставить немного денег на задуманное дело, – думал он, входя в обитель товарищей, которые ещё не вернулись с промысла.

Ближе к вечеру вернулись и остальные. Их промысел тоже не был обильным, но они собрали сотню рублей, имевшихся в наличии, подсобрали еды на ужин и нашли в контейнере рюкзак, кроссовки и несколько книг для Михаила Ефимовича.

Обменявшись мнениями о прошедшем дне, все признали, что он был вполне удачен: и денег немного собрали, и едой запаслись на завтра. Михаил Ефимович предложил ужин из лапши, но разогреть её было не на чем и негде.

Иванов прошелся по квартирам подъезда и нашел жестяную банку, в которой вполне можно было подогреть воду. Друзья решили разжечь небольшой костер в соседней квартире, окна которой выходили на пустырь, чтобы не привлекать внимание прохожих дымом: увидев дым, кто-нибудь мог позвонить о загорании в заброшенном доме, что им было совсем не нужно

В итоге, воду подогрели, лапшу съели и Иванов сказал, что теперь всегда будет ужинать горячей пищей – надоело есть всухомятку, запивая холодной водой.

–Была бы водка, тогда закусывать можно и холодной едой – на то она и закуска. А без водки еда должна быть человеческая, горячая: мы же не собаки, чтобы есть только холодную пищу, – пояснил Иванов, закуривая сигарету.

– За недельку соберем рублей пятьсот, и я поеду на перекладных, электричками: здесь и ехать-то часов восемь на поезде, потом на автобусе два часа, – сказал Учитель, откинувшись в кресле. – Вам спасибо, но если в тягость, то я сам себя соберу в дорогу. Хотелось бы успеть к началу учебного года: вдруг удастся устроиться на работу учителем, как говорила моя знакомая учительница вчера по телефону. Тогда и внучке я буду в помощь, а если что не так, то сниму комнату – у нас это дешево, не то, что в Москве.

– Как же ты без подарка приедешь к внучке? – спросил Иванов, – придется рассказать, что бомжовал без денег.

– Нет, нет, – возмутился Учитель, – это говорить никак нельзя. Скажу, что деньги вытащили на вокзале, когда билет покупал. А насчет подарка – так он есть.

Понимаете, друзья, – обратился Учитель к присутствующим, – есть у меня заначка на черный день, которая хранится там, в доме, в который меня не пускали. Когда началась вся эта заваруха, рынок и капитализм, первыми наверх вылезли всякие преступники и человеческие отбросы: даже у нас в городке стали лазить воры по домам и красть всё ценное.

Мы с женой, тогда собрали все золотые вещи, что были у нас в семье и спрятали их в доме так, что чужой не найдет никогда. Дом-то у меня кирпичный и пожар ему не страшен – до конца не сгорит. Жена, как строитель, всё строила из негорючих материалов: бетон и кирпич и никакого дерева и пластика.

И много вы золотишка подкопили? – поинтересовался Иванов.

– Много, не много, но на первое время хватит, – ответил Учитель, – понимаешь, Иванов, была такая жизнь при Советской власти, что простые люди могли покупать золотые вещи себе или в подарок, не экономя на еде. Зарплата учителя, моя зарплата – была 150 рублей и у жены столько же, но смогли мы и дом построить, и мебель купить – даже машину «Запорожец» купили, пусть маленькая, но для села в самый раз. И золотишко, как ты говоришь, иногда покупали друг другу в подарок.

– А что? – Дом у нас свой, платили только налог на дом – около пяти рублей в год, – продолжал вспоминать Учитель свою прежнюю жизнь, – отопление газовое – ещё 10 рублей в месяц, водопровод – 2 рубля, туалет свой – раз в два месяца я вызывал машину для откачки нечистот, ещё 5 рублей.

Еда тоже стоила немного: мясо– 2 рубля за килограмм, масло – 3,5 рубля, сахар – 1рубль, хлеб – 20 копеек буханка, да и не нынешнего, а хорошего хлеба. И всё остальное, хорошего качества и без химии, стоило примерно также.

В кино сходить, билет стоил у нас 30 копеек, автобус по поселку ходил – 5 копеек, в город съездить – 2 рубля на автобусе, хороший костюм -100 рублей.

Овощи и фрукты: яблоки, слива, малина, смородина, картошка, морковь и прочее – росли в огороде, можно было и живность держать, но от свиней запах по двору, поэтому жена держала только кур, чтобы яйцо своё было.

Вот и прикидывай, Иванов, как мы жили. Школа, больница – всё было бесплатно и. главное, что этого было в достатке в начале 80 –х годов. Тогда мы