Едва она вступает во мрак первой пещеры, как на стене перед ней вдруг возникает сияющий призрачный образ. От изумления девочка теряет дар речи: надо же, секретное подземелье, причем совсем рядом с домом! Но все же самое странное здесь – это громадная зеленая русалка с жутко оскаленными клыками, которая дрожит и трепещет на стене, в ореоле странного света. Она настолько похожа на русалку, в свое время доставленную капитаном Джонсом на Юнион-стрит, что Сьюки пошатывается и испуганно ахает. Но Анжелика заливается смехом и хлопает в ладоши.

– О, браво! Именно этого я и добивалась! Все, давайте свет. Сьюки пришла.

Несколько наемных работниц зажигают канделябры. Анжелика – искусно накрашенная, с пышно взбитыми волосами, повязанными голубым шарфом, в платье с вышитыми на манжетах дельфинами – радостно стискивает руки при виде ошеломленного лица племянницы.

– Да, именно такое впечатление это и должно производить.

– Что вы здесь делаете?

– Наслаждаюсь своим гротом. Посмотри. Я заказала стекла с рисунками.

Джентльмен, управляющий «волшебным фонарем», с гордостью показывает свою работу. Сьюки восхищенно разглядывает стеклянные пластины, на которых изображены различные морские обитатели: вот кит, весело ударяющий хвостом по волнам; вот косяк рыб, пускающих пузыри; вот ужасная русалка, а вот – прекрасная, с длинными струящимися волосами.

– Они совсем как живые, когда на стене высвечиваются. Ты испугалась. Но смотри, смотри, что еще я сделала! – Анжелика тянет Сьюки за собой.

И в самом деле грот разительно преобразился. К сводчатому потолку подвешена великолепная люстра, в одной нише установлены мраморные полки, а на них стоят рядами кубки из зеленого бристольского стекла, графины со всевозможными спиртными напитками и огромная чаша для пунша, расписанная золотыми рыбками.

– Здесь расположатся музыканты, – говорит Анжелика, вводя Сьюки в следующее помещение, где вдоль стен выстроены изящные стулья, разрисованные фигурками дельфинов и купидонов. – Хотя звук здесь разносится не лучшим образом. Еще я расставлю тут большие аквариумы с живыми рыбками, и во время танцев на стенах будет разноцветная иллюминация.

– Но зачем все это? – спрашивает Сьюки. – Что вдруг на вас нашло?

– Ах, душечка! Дорогая моя! Ты еще не знаешь! Мне наконец-то доставили мою собственную русалку! – Анжелика бросает короткий недобрый взгляд в сторону самого дальнего помещения, где слабо мерцает странный зеленый свет. – Она принадлежит мне, и я намерена показать ее всем. – Она начинает тараторить быстрее. – Наша встреча с соседскими дамами привела мои мысли в порядок: теперь я важная госпожа и должна вести себя соответственно. А устраивать роскошные приемы я отлично умею. Мне нужно успеть все доделать к Иоаннову дню – так что, надеюсь, ты простишь меня, если я сегодня не стану собирать с тобой фрукты.

– Русалка там? – спрашивает Сьюки.

Она уже несколько осмелела, но что-то в атмосфере, здесь стоящей, тревожит ее: она испытывает необычайно острое чувство потерянности, подобное которому переживала лишь несколько раз прежде – в день, когда ее навсегда забрали из школы; потом, когда Бригитта отказалась переезжать с ними из Дептфорда; и совсем недавно, когда миссис Хэнкок трогала носком туфельки сливы-паданцы и говорила, что они все гнилые.

– Да, – отвечает Анжелика, но без прежней гордости в голосе.

– Я хочу посмотреть.

Сьюки уже собирается войти туда, но тут вдруг из зеленоватого мрака раздается леденящее душу рыдание, и она отпрядывает назад, наталкиваясь на тетю. В следующий миг к ним навстречу опрометью выбегает молодая работница, надрывно стеная и бия себя в грудь, словно объятая горем от смерти любимого человека. Прежде чем они успевают ее остановить, девушка бросается прочь из подземелья, поскальзываясь и спотыкаясь на ступеньках, слепо шаря руками по стенам, ибо слезы застилают ей глаза.

– Что с ней? – восклицает Сьюки. – Неужто испугалась «волшебного фонаря»? – Она кричит вслед работнице: – Не бойтесь, это всего лишь рисунок! Просто фокус такой!

Анжелика внезапно мрачнеет, от ее ликования не остается и следа. Она хрустит пальцами – старая вульгарная привычка.

– Вот же дурная какая, – фыркает Сьюки и, не замечая резкой перемены в тетином настроении, снова двигается ко входу в последнее помещение.

Анжелика порывисто кидается к ней и хватает за руку.

– Нет! Не надо!

– Пустите меня, – настаивает Сьюки. Темная пещера дышит гипнотическим очарованием, и девочка все вглядывается в нее, не в силах отвести глаз, все порывается войти. – Я хочу посмотреть.

– Ну не упрямься, милая, – просит Анжелика, вся трепеща. – Тебе не следует видеть русалку, пока я не подготовлю здесь все должным образом. Я не хочу показывать ее раньше времени. Ты же знаешь, какое значение я придаю подобным вещам. – Анжелику впервые охватывает дурное предчувствие. «Нет, – думает она, – я не могу пожелать такого невинной девочке». – Пойдем наверх.

– Но что она собой представляет на самом деле?

– Просто русалка, и все.

Анжелика выглядит веселой и спокойной, когда ведет племянницу обратно к лестнице, но на сердце у нее тревожно. У нее такое ощущение, будто она уводит Сьюки от страшной опасности. «Не поворачивай обратно! – мысленно приказывает она ей. – Не ходи туда». Она вдруг замечает, что дрожит всем телом, и только сейчас осознает, каких огромных усилий ей стоило сохранять спокойствие там, у входа в последнюю пещеру. Анжелика вспоминает жуткую пустоту в глазах мужа, вспоминает мощную волну горя, которая захлестнула ее, когда она в первый раз зачарованно смотрела на русалку в чане. И вновь испытывает неодолимое побуждение броситься между злотворным существом и теми, кого она любит. Ее кулаки сжаты и зубы стиснуты, когда она запирает дверь летнего домика. Нет, она не допустит, чтобы эта тварь хоть как-то затронула ее племянницу, хоть на мгновение.

Когда они выходят на лужайку, Сьюки заметно веселеет и теперь сыплет вопросами скорее беспечно, нежели напористо.

– Нет, но все же? Она живая?

– Потерпи немного и увидишь.

– Значит, вы устраиваете прием?

– Да, есть такое намерение. – Анжелика обхватывает узкие плечи девочки и на ходу прижимает ее к себе. – Только не вздумай туда соваться, пока я не скажу. Здесь я хозяйка – помнишь? Пойдем, пойдем в дом.

И она вздыхает с неимоверным облегчением, когда – в обнимку со Сьюки – переступает через порог.

Приглашение, доставленное в обитель миссис Элизы Фрост, вручается в обстановке совсем иного рода.

На днях один из джентльменов пожаловался на зуд и жжение в мужском органе, кои зачастую свидетельствуют о возрастающем недовольстве Венеры.

– Он не посещал никаких заведений, помимо нашего, – сурово говорит миссис Фрост, расхаживая перед своими воспитанницами, вызванными в гостиную для допроса. – А следовательно, одна из вас является источником дурной болезни.