Мы разговаривали почти час. Дилара рассказала то, как подвергалась насмешкам из-за национальности. Я поведала о том, как стала крысой из-за того, что крутая одноклассница стала ревновать меня к своему парню. И чем больше мы говорили, тем больше успокаивалась Лина. Она начала нам доверять.

- Я не знаю, что мне делать, - призналась школьница. – Мне очень страшно. Я не хочу воровать деньги. Но… Не хочу, чтобы меня били.

- Малышка, об этом нельзя молчать, - вздохнула я. – Если есть проблемы, нужно сообщать родителям и учителям. В этом нет ничего постыдного. Просить помощи – это нормально. Ты говорила с мамой?

Лина помотала головой.

- Она так гордилась, что меня взяли именно в сто восьмую школу… Они с папой даже квартиру тут купили специально, чтобы я по прописке попала… Не могу рассказать маме…

- А учителям? – допытывалась я.

- Нет… Мне стыдно про это говорить, - прошептала Лина и сжала юбку.

- Кто твой классный руководитель? – спросила Дилара. – Может быть, мы ее знаем?

- С этого года – Ольга Владимировна, - ответила Лина, и мы с подругой переглянулись.

- Математичка? – улыбнулась я.

- Да…

- Она у нас тоже была классным руководителем! Слушай, Лина, а давай вместе к ней пойдем? Она хорошая. Правда.

- Ольга Владимировна строгая, - пробормотала Лина.

Она никуда не хотела идти, а мы с Диларой не могли на нее давить. Честно говоря, я думала, что ничего не получится, но Лина вдруг решилась. Возможно, на нее подействовали наши с Диларой слова, а возможно, ей просто надоело бояться.

Лина дала номер телефона нашей бывшей классной, и я позвонила ей. Слава богу, Ольга Владимировна была в школе. Буквально через десять минут она примчалась к нам, не понимая, что происходит. Обняла нас с Диларой и спросила:

- А Дима-то как? Неужели, и правда, жив?

- Жив, Ольга Владимировна, - кивнула я.

- Боже… С ума сойти… Ты скажи ему, чтобы в гости пришел, - улыбнулась учительница. И я вдруг вспомнила, как она переживала за Диму, и каким убитым ее лицо было на кладбище. И правда, пусть Дима с ней встретится.

Ольга Владимировна выслушала меня и решительно повела нас троих в школу. Лина прошла без проблем, а нам бывшая классная заказала пропуски – без них не пропускали в здание.

Школа почти не изменилась, и на каждом шагу я ловила флешбэки. Да и кабинет математики оставался таким же, как и прежде, разве что появились новые жалюзи, а в уголке с лучшими учениками класса висели незнакомые фотографии.

Мы рассказали обо всем Ольге Владимировне, которая с каждой минутой хмурилась все больше и больше. Она сказала, что подозревала, что в классе что-то неладное, но доказательств о том, что одну из учениц обижают, у нее не было. А сама Лина молчала и ничего взрослым не рассказывала. Мы провели вместе несколько часов, и за это время Лина успела поплакать и с грехом пополам рассказать Ольге Владимировне о том, что происходит. Каждое слово давалось ей с трудом – это было видно. Но она все же говорила, а потом снова расплакалась. Но, кажется, Лине стало немного легче.

Ольга Владимировна сказала, что вместе с руководством сделает все, чтобы защитить ученицу. А саму Лину записала к школьному психологу – слишком та была запуганная и неуверенная в себе.

Перед тем как уйти, мы с Диларой по очереди обняли Лину и обменялись номерами – на всякий случай.

- Запомни. Ты не одна, - сказала и коснулась ее плеча. – И ты ни в чем не виновата.

Лина смущенно улыбнулась – впервые за все эти часы.

Мы с Диларой отправились к парням на такси. Обычно мы трещали, как сороки, но в этот раз почти всю дорогу молчали.

- Почему это так работает? – вдруг спросила меня Дилара. – Почему те, кого обижают, скрывают это? Думают, что это их вина, что они заслужили... И боятся говорить другим. Я ведь и сама была такой. Вечно стыдилась, вместо того, чтобы рассказать родителям. Чувствовала себя беспомощной. Ты стала для меня героиней, когда не сломалась из-за буллинга. Ты у меня сильная, Полин.

- Мы все сильные, - ответила я. – И ты, и Лина. Просто иногда страх берет вверх. А бояться – это нормально.

Я улыбнулась подруге, и она улыбнулась в ответ.

- Вы с Димой точно решили уехать? – спросила Дилара.

- Да. Точно. Может быть, и вы с нами?

- Леша не может бросить маму с сестрой. Да и у меня папа с ума сойдет, если я поеду в другой город, - хмыкнула Дилара. – Но меня радует, что он хотя бы принял Лешу. До сих пор вспоминаю, как мы снова пришли в гости к родителям, а папа позвал Лешу к себе в кабинет и разговаривал с ним часа два. О чем, до сих пор не знаю! Но после этого вроде как смирился, что мы пара.

- Я у Димы выведаю, о чем говорили твой папа и Леха, - пообещала я. Лучший друг наверняка все знает! Парами дружить очень удобно!

На этом мы приехали к бару, в котором нас ждали парни.

- Вот и все, - сказала мама, стоя напротив меня в пустой квартире, в которой она три года прожила с Андреем. Она стала выглядеть лучше и вновь казалась солнечной, как и прежде. И улыбалась искренне, а не вымучено, хотя в глазах все еще мелькали тени страха.

Мебели не осталось – ее забрала мать бывшего отчима. А сама квартира была выставлена на продажу. Мы с мамой приехали, чтобы забрать кое-какие ее вещи. И вот-вот должны были уйти – до того, как приедет риелтор с покупателями. Потом мама уедет в свою новую квартиру.

- Жалеешь? – спросила я маму.

- Жалею, - кивнула она. – Жалею о том, какой дурой была. Ничего вокруг не замечала. Жила ради какого-то мужика, который оказался подонком. Почти потеряла дочь. Не жалею только о Женьке.

- Как он? – спросила я. С братиком мы не виделись несколько дней. Если честно, я постепенно начала к нему привыкать.

- Хорошо. Только все время спрашивает о папе. Но я надеюсь, что вскоре он забудет о нем, - улыбнулась мама. – Мой психолог говорит, что у детей гибкая психика. Надеюсь, мы справимся. Может быть, вы с Димой все же останетесь?

Ее голос прозвучал жалобно. Она не хотела отпускать меня. Но я покачала головой.

- Этот город всегда был для меня чужим. И связан с плохими воспоминаниями. К тому же бабушке нужна помощь. Но я буду часто к вам приезжать.

- Обещаешь, дочка?

- Обещаю. А что у тебя с Кретом? – задала я вопрос, который мучал меня последнее время.

- С Виктором у нас очень теплые отношения, - призналась мама. – У нас какое-то родство душ, что ли. Он вдовец, я вдова. Мы потеряли любимых в одной катастрофе. Виктор закрытый, но неплохой человек. И я ему очень нравлюсь.

Она покраснела, как школьница. А я подняла бровь.