– Дайс забрал его. Он отвечал за сбор улик. – Льюк сразу же отвлекся от этого вопроса, вцепившись, как терьер, в свою новую идею: – Быть может, снова гиосцин, доктор?

– Нет, я так не думаю. Эта мысль сразу же пришла мне в голову, и я занялся поиском симптомов. Но не нашел ничего. Я бы удивился, столкнись мы опять с тем же веществом.

– Кто-то явно старается подставить Джессику.

Это неожиданное заявление, сделанное голосом, который рвота низвела до звука, похожего на стук сухих палочек друг о друга, заставило всех вздрогнуть. Они подошли ближе к дивану, где лежал Лоренс, напоминавший ожившую горгулью с блестевшим от пота лицом и влажными волосами, но взгляд его был как всегда полон ума.

– Кто-то стремится заставить вас подозревать мою сестру, – теперь он произносил каждое слово так подчеркнуто отчетливо, словно считал собеседников либо глухими, либо не слишком сообразительными. – Цель очевидна. Сделать из нее козла отпущения.

– Что заставляет вас так думать? – Льюк задал свой вопрос с таким настырным интересом и любопытством, что пострадавший ответил на него сразу же, даже попытавшись приподняться над подушкой.

– На дне моего стакана лежал обрывок какого-то листа. Я вынул его после того, как сделал первый глоток. Но одним глотком я выпил почти половину содержимого. Только так эти жидкости и можно употреблять. Иначе вкус совсем уж неприятный. До невыносимости. – Лоренс говорил так серьезно, что некая комичность его слов не вызвала ни у кого из них даже тени улыбки. – Это был лист болиголова. Классическое ядовитое растение. Вот почему я сразу все понял и поспешил выйти из комнаты.

– Вы считаете, что это не Джессика? – Доктор задал вопрос в лоб, прежде чем двое других мужчин смогли ему помешать.

Он говорил простыми фразами, будто считая, что сознание Лоренса находится в столь же плачевном состоянии, как и его тело.

– Она не стала бы действовать так примитивно, – прошептал Лоренс, скрывая раздражение, – слишком много знает на сей счет. Еще древние греки заметили, что болиголов трудно ввести жертве в достаточном количестве. И ей, безусловно, известно об этом. Только человек достаточно невежественный, не знающий этого факта, может попытаться внушить вам подозрение, что Джессика отравила Рут. Это было бы смехотворно, не будь так страшно.

– Мне кажется, мистер Лоренс прав, – кивнул доктор Смит. – Именно это тревожило меня, хотя я никак не мог определить причину своего беспокойства. Некто весьма умный, но все же не гений, сделал это, мистер Льюк. Но вот чего я решительно не понимаю, так это причины нападения на юного Даннинга.

– Но я думала, вы знаете, кто преступник. Я была уверена, что полиция уже раскинула сеть.

Они совершенно забыли о присутствии в комнате Рене. Ее вмешательство стало причиной общего удивления и возникшей неловкости.

– Вы хотите сказать, что вам по-прежнему ничего не известно? – требовательно спросила она. – Вы собираетесь произвести арест? Как долго все это еще будет продолжаться?

Доктор закашлялся.

– Насколько я понял, полиция готова предпринять определенные шаги. И мне представлялось, что в общем виде идея заключалась в нанесении внезапного удара…

Его голос затих.

– Нам сейчас крайне необходимо допросить человека, которого зовут Джозеф Конгрив, – сказал Льюк. – И наши поиски Конгрива могли испугать кое-кого. Вы сейчас пойдете со мной, мистер Кэмпион? Мисс Джессика ждет нас в соседней комнате. Вы говорили, что вам непременно нужно успеть заглянуть домой, да, доктор? Что ж, возвращайтесь как можно скорее. А вы присмотрите за мистером Лоренсом, Рене.

Они вошли в столовую, и первым, кого увидели стоявшим у камина под портретом профессора Палиноуда, оказался старший инспектор Йео. Он не принимал прямого участия в расследовании, а теперь просто стоял, широко расставив ноги на коврике, сложив руки сзади под полами пиджака, и смотрел на них обоих. Значение его персонального визита на место преступления они понимали прекрасно. Он был живым ультиматумом из штаб-квартиры полиции. И успокоить его мог только немедленный арест подозреваемого.

Льюк сразу направился к Йео, и Кэмпион последовал бы за ним, не удержи его мягкое прикосновение руки. Мисс Джессика радовалась, увидев в нем своего спасителя. Она сняла с головы картонную шляпку, но оставила автомобильную вуаль небрежно завязанной узлом на шее, напоминая женщин с полотен живописцев-романтиков Викторианской эпохи. Пропала ее сумка, как и накидка из муслина, которую мисс Джессика обычно набрасывала поверх шерстяной кофточки, достигая интересного эффекта в драпировке. Удивительно, но в целом она выглядела достаточно элегантной и женственной.

– У Лоренса случилось внезапное расстройство желудка, – сказала она тем тоном, каким сообщают новости. – Вы знаете об этом?

– Да, – мрачно ответил Кэмпион, – и все могло закончиться плачевно для него.

– Мне тоже так сказали. – Она жестом указала на Дайса и его коллег.

Ее мелодичный голос звучал, как всегда, интеллигентно, но утратил властную интонацию, и Кэмпион с тревогой заметил, до какой степени отчаяния довел ее страх.

– Я не совершила никакой ошибки, – продолжила мисс Джессика с тем напором, который отличает не совсем уверенных в себе людей. – Вам придется помочь мне убедить их в этом. Я тщательно следовала рецептам Буна, но только мне не хватало некоторых ингредиентов, и пришлось обойтись без них. Это же прием, и хотелось дать гостям самое лучшее, на что я способна.

Ее маленькое личико оставалось серьезным, но в глубине глаз читалось сильное волнение.

– Я люблю Лоренса, – сказала она, словно признавалась в непростительной слабости. – По возрасту он ближе ко мне, чем остальные. Я бы никогда не причинила ему вреда. Хотя сознательно я не смогла бы причинить вреда никому.

– Лучше расскажите нам, – прервал ее Кэмпион, – что вы на этот раз приготовили.

Как оказалось, она с нетерпением дожидалась именно такой просьбы.

– Я заварила два травяных чая. Крапивный и из пижмы. Эвадна купила готовый растительный мате и сама заварила его. Ее напиток имел светло-коричневый цвет. Это почти обычный чай. Крапивный чай моего приготовления был сероватым, а настой пижмы – желтым. Но, как мне теперь говорят, Лоренс выпил что-то зеленое, похожее оттенком на темное бутылочное стекло.

– С листьями внутри! – невольно вырвалось у Кэмпиона.

– С листьями? – переспросила мисс Джессика. – Тогда это не могло быть приготовлено мною. Свои отвары я всегда тщательно процеживаю через старую марлю – чистую, разумеется. Разве вы не помните, что пишет Бун? «Осадок представляет собой ценную овощную добавку к вашей диете».

– О боже! – Мистер Кэмпион пристально вглядывался в нее сквозь линзы очков. – Да, кажется, он пишет об этом. Скажите, у вас остались внизу эти… э-э-э… овощные осадки?

Ее ответа он не расслышал: в этот момент дверь резко открылась, и в комнату влетел Кларри Грейс, раскрасневшийся и смущенный, с подносом, на котором стояла непочатая бутылка ирландского виски, сифон и полдюжины стаканов.