– Я не верю, что ты обо всем догадался, лишь прочитав стихотворение. – Эрна выдержала короткую паузу. – Говори правду.

– Я всегда говорил тебе правду.

– И перестань вести себя, как ребенок.

Бен тихо выдохнул, покрутил головой, словно удивляясь собственной выдержке, и спокойным голосом продолжил:

– Ты прятала лицо под «обложками» до тех пор, пока не установила мне «GeniusM», меняла цвет глаз и волос, называла себя разными именами, но если ты надеялась, что я не пойму, что сплю с одной женщиной, ты, получается, считала меня полным имбецилом.

– Спасибо, Орк, – мягко улыбнулась девушка. – Мне приятно слышать эти слова, я рада, что не сумела тебя обмануть. И прости: я должна была притвориться Беатрис, чтобы подготовить тебя к появлению Мегеры.

– Когда ты явилась в первый раз, тебя звали Келли.

Эрна вздрогнула, прекратила играть, но по-прежнему смотрела на клавиши. Через секунду спросила:

– Ты и об этом догадался?

– Я не догадывался, я вспомнил, как вела себя Келли в постели, вспомнил ее манеру говорить и выстраивать фразы. Я подметил все это в Беатрис, а потом, когда она так вовремя «погибла», услышал те же интонации от тебя.

– И остался со мной?

– Если женщина врет, это еще не повод от нее бежать.

– Тебе некуда было бежать!

– Я мог бы свернуть тебе шею и начать все заново.

– Что же тебе помешало?

– Твои слова, твои глаза, твоя манера задумываться на ходу, твоя улыбка, – Орк помолчал. – Как же тебя все-таки зовут?

И вот тогда она подняла голову и, глядя мужчине в глаза, отчеканила:

– Эрна Феллер.

Не умоляя о пощаде. Абсолютно спокойно ожидая решения Бена.

– Кто ты ему? Дочь?

– Племянница.

– Я слышал, семья Феллера погибла.

– Во время цунами, – подтвердила Мегера. – Эта катастрофа разорвала его мир и, кажется, окончательно свела с ума. До цунами А2 жил ради дочери, после – всегда искал смерти и всегда ее избегал. Он ведь фартовый, умный и очень сильный, очень… Он настолько сильный, что сумел спастись во время цунами, и это, это… Это невероятно. А2 неистово силен, а когда ему не хватает – берет из своей воли, она у него железная, и делается еще сильнее, в десять раз сильнее – и всегда добивается того, чего хочет. – По губам Эрны скользнула грустная улыбка. – Во время цунами А2 сотворил чудо: спасся сам и вытащил меня, сам захлебывался, а меня держал, тянул, готов был пойти на все, потому что думал… – На глазах Мегеры выступили слезы. – А2 думал, что спасает дочь. Мы с Анной очень похожи… были очень похожи, и я… Я никогда не забуду, как он посмотрел на меня, когда вытащил и понял, что ошибся. Не забуду, как он выл, сидя перед океаном. Никогда… А потом, когда нас отыскали его люди, мы договорились, что я исчезну. Скажусь мертвой.

– Почему?! – изумился Орк.

– Он не мог меня видеть, – Эрна вытерла слезы, которых не стеснялась. – На самом деле это к лучшему: я всегда была черной овцой в нашей не очень большой, но очень древней семье и с радостью вырвалась из круга инвесторов.

– Он тебя выгнал, а ты ему помогаешь?

– А2 прекрасно разбирается в стратегических инвестициях и современных технологиях, но в первую очередь он великий психолог, – ответила девушка. – Я высоко поднялась в outG, и когда он обратился за помощью, не смогла отказать. Мне нужно было попросить прощения, нужно было отдать ему хотя бы часть того, что он отдал мне.

– И ты предала меня?

Мегера слабо улыбнулась:

– Ты ведь понимаешь, что должен был умереть?

– Еще в апреле, – вдруг сказал Орк, и получилось нечто вроде шутки.

А потом они замолчали, потому что одновременно вспомнили слова, которые Мегера сказала, когда он в прошлый раз пошутил насчет смерти, и поняли, что не хотят продолжать пикировку. Даже в шутку.

Она прикоснулась к клавишам, но не нажала на них.

Он помялся, переступив с ноги на ногу.

Она знала, что он не уйдет.

Он знал, что она это знает.

И оба знали, что больше не расстанутся. Никогда не расстанутся.

– Что собираешься делать теперь? – поинтересовался Орк.

– Не знаю, что хочу делать, но твердо знаю, как хочу делать, – ответила Эрна. – Я хочу, чтобы мы всегда решали вместе: бежать или возглавить корпорацию, начать войну или договориться, поселиться в Нью-Йорке или Коста-Рике… Я хочу, чтобы мы с тобой всегда и все решали вместе. Ты и я. Потому что я…

Орк подошел и нежно взял в ладони лицо Мегеры.

– Потому что ты – моя женщина?

И увидел на ее губах обожаемую тень улыбки.

– Нет, дурачок, – прошептала Эрна, глядя мужчине в глаза. – Потому что я тебя люблю.

– Меня зовут Бенджамин «Орк» Орсон, и я такой же, как вы, орки, абсолютно такой же. Я вижу то, что видите вы. Я смеюсь над тем, над чем смеетесь вы. Я играю, выпиваю, делаю ставки, люблю, ненавижу… Я – это вы, орки, но таких, как я, мало, потому что я знаю, что живу во лжи. И мне не все равно.

Эту запись сделали на каменистом пляже: Бен стоял на линии прибоя – без обуви, но не подвернув брюки, и смотрел то на горизонт, то в камеру, причем в камеру – редко. Смотрел на закат, и зрители смотрели вместе с ним, наблюдая за медленно уходящим солнцем.

– Что для вас ложь, орки? Хороший способ получить прибыль? Или наставить кому-то рога? Или обида, когда рога наставляют вам? Вас никогда не интересовала правда, орки, вы всегда предпочитали ей спокойствие, предпочитали закрывать глаза на то, что способно разрушить приятный, уютный мирок. Вы миритесь с обманом в отношениях с женой и с властью, слушаете только тех, кто говорит то, что вы хотите услышать, и ничто не способно поколебать ваш консерватизм. Я искренне верил, что глобальная Сеть станет вехой в развитии цивилизации, ведь с ее помощью можно без труда добраться до любой информации, но вы обленились настолько, что перестали нажимать на кнопки, и пока вы спали, Сеть превратили в механизм порабощения… Как было задумано изначально. – Орк помолчал и грустно добавил: – А ведь у вас был шанс.