Хопкинс все не поднимал на Сару глаз.

– Думаю, эта юная леди весьма умна. Дьявол очень благосклонен к ней, – произнес Хопкинс устало, почти не выказывая интереса. – Будет трудно обнаружить печати дьявола, Мери. Быть может, тебе придется исколоть все ее тело, чтобы найти их.

Сара застонала и в ужасе отшатнулась на спинку стула. Мери, широко улыбаясь, повернулась к ней.

– Приступай. – Хопкинс положил перо, выпрямился на стуле и наконец взглянул Саре прямо в глаза. Его взгляд был холодным и не выражал абсолютно ничего – ни радости, ни досады.

Мери Филипс повернулась к Саре, пошарила в кармане и вытащила длинную, как шило, иглу с деревянной ручкой. Несколько секунд она сосредоточенно стояла, склонив голову к плечу, потом подошла и резко воткнула свое орудие в бедро Сары прямо сквозь ткань ее ночной сорочки.

Боль была столь пронзительной, что Сара почти потеряла сознание. Стон ее был заглушен кляпом.

Маленькая струйка крови полилась по белой ткани. Мери взглянула на нее и покачала головой.

– Надо получше поискать эти маленькие отметины. – Мери хищно улыбнулась и быстрым движением задрала вверх Сарину сорочку. Сара в ужасе закрыла глаза, всей кожей ощущая взгляд Хопкинса, жадно исследующий каждый дюйм ее тела. Внезапно Хопкинс побледнел, пот заструился по его лицу. – Прикрой ее! – хрипло велел он Мери повелительным тоном, поднялся и подошел к окну, надрывно кашляя. – Осмотри ей грудь. Ты найдешь метки там.

Мери взглянула на него с презрением и одним движением разорвала сорочку, обнажив Сарину грудь.

– А почему бы вам не поискать метки самому, мастер Хопкинс? – с легкой издевкой спросила Мери.

Хопкинс весь так и передернулся и посмотрел на Сару. Какая нежная, белая у нее грудь, с голубыми прожилками. Он видел, что Сара не в силах пошевелиться. С каким ужасом она смотрит на предвкушающее подрагивание страшного орудия в руках Мери! А Мери смотрит на него, на Хопкинса, ожидая сигнала. Хопкинс помедлил и кивнул.

– Давайте, Мери. – Его голос был заглушен платком, прижатым ко рту.

Пронзительный крик Сары прорвался через кляп. Хопкинс невольно отшатнулся, ужаснувшись тому, сколько боли было в этом звуке. Он вздрогнул и быстро выставил вперед руку, когда Мери уже собиралась во второй раз воткнуть свою ужасную иголку в Сарину грудь.

– Постой. – Он глубоко, с хрипом втянул в себя воздух. – Чтобы прекратить это, Сара, тебе достаточно просто признаться. Мери, вытащи у нее кляп.

Как только они вытащили кляп, Сару стало тошнить, она не могла вымолвить ни слова, и Хопкинс подал ей стакан вина. Осторожно, почти бережно, он поднес его к губам Сары, стараясь не коснуться ее груди. Ярко-красная кровь лилась по смятым складкам белого батиста ночной сорочки.

– Итак, Сара, ты признаешься?

– О да, признаюсь! – с трудом проговорила она. – Я служу господину Люциферу! – выпалила Сара Хопкинсу в лицо. – Ты сам отдал меня ему в руки, мастер Хопкинс, и с его благословения я призываю на твою голову все проклятия ада! Ты умрешь в агонии, с тобой произойдет то же, что ты сделал со мной. Если ты меня повесишь – тем лучше! Так будет еще вернее: я отправлю твою душу в пучину ада своими собственными руками!

Воскресенье, 1 ноября

Джейн Гуд, жена доктора Гуда, подъезжала на велосипеде к дому священника почти каждое воскресенье по утрам, около десяти часов, с тех пор как Майк получил приход в Маннингтри. К тому времени он уже возвращался, отслужив литургию. Проницательная, по-матерински заботливая женщина, она понимала, что Майк нуждается в человеке, с которым мог бы иногда поговорить. Майк был очень одинок, хотя он скорее бы умер, нежели признал бы это.

– Майк, это Джейн! – позвала она.

Ответа не последовало. Она открыла дверь, прошла в кухню и положила на стол бумажный пакет с круассанами и журналами. Рядом с раковиной вверх дном стояло и сохло на подставке несколько чайных чашек. Должно быть, вчера вечером у него была какая-то встреча.

– Майк, ты дома?

Даже если у Майка не было ранней службы, он обычно редко спал так подолгу: от природы он был жаворонком.

– Майк? – позвала она, на этот раз погромче. В царившей вокруг тишине было что-то настораживающее.

Слегка удивленная, Джейн стала осторожно подниматься по лестнице. Она не знала, где его спальня, но только одна из дверей, выходивших на площадку, была закрыта. Прочие комнаты за приоткрытыми дверями явно пустовали.

– Майк? – Джейн подошла к закрытой двери и постучала. Ответа не последовало. Она поколебалась, но чувство беспокойства усилилось. – Майк!

Джейн осторожно потянулась к дверной ручке и повернула ее.

Занавески в спальне Майка были задернуты, а ночник горел. Юдит лежала между кроватью и окном. Увидев ее, Джейн вскрикнула, не в силах пошевелиться. Ночная рубашка Юдит была насквозь пропитана кровью. Кровь покрывала и ее лицо. Похоже, Юдит пыталась дотянуться до коробки с мужскими платками – один из них был зажат в ее руке, а сама коробка валялась на коврике.

Джейн подбежала к ней, опустилась на колени и осторожно нащупала точку пульса за ухом женщины. По бледности лица и холодной коже было понятно, что Юдит мертва. Джейн глубоко вздохнула и огляделась по сторонам в поисках телефона.

Джеймс Гуд приехал раньше полиции. Он нашел жену сидящей в холодной кухне за пустым столом. Она с трудом улыбнулась:

– Это было ужасно, Джеймс... Она вся в крови!

– Я не думаю, что это убийство. Разве были какие-то следы взлома? – спросил он.

Джейн покачала головой:

– Входная дверь была просто закрыта, как обычно.

– А где же Майк?

– Понятия не имею. – Вместе с мужем Джейн вышла в холл как раз в тот момент, когда два офицера полиции открыли входную дверь.

Доктор сдержанно приветствовал их.

– Здравствуйте. Моя жена... это она нашла Юдит.

– Юдит Садлер работала причетником в церкви. – Джейн била дрожь. – Она... ее тело там, наверху, в спальне священника. А его самого нет дома. – Джейн отошла немного назад, а ее муж поднялся наверх. Когда трое мужчин скрылись за дверью спальни, Джейн вернулась на кухню.

Спустя пять минут мужчины вернулись. Джейн испуганно подняла на них глаза.

– Она не была убита, дорогая. – Джеймс Гуд поцеловал жену в голову.

– Ты хочешь сказать... она жива? – Она посмотрела на мужа, едва ли осмеливаясь надеяться на чудо.

Он покачал головой:

– Нет, она мертва. Конечно, еще будет следствие, но я полагаю, что Юдит приняла сверхдозу средства, препятствующего свертыванию крови, которое было ей прописано. Таблетки лежали рядом с кроватью. Она не была моим пациентом, так что надо все узнать у ее врача, но, похожу, она действительно приняла слишком много таблеток или ей прописали слишком большую дозировку.