Эмма не произнесла эти слова вслух – они были чужими. Но они заглушали в ее сердце все мысли, кроме одной: мысли о мщении!

Хопкинс больше не пытал Сару. Ее признание было абсолютно полным. Вместо этого Хопкинс приказал запереть ее в замке Колчестер, в холодном подвале, глубоко под землей.

Лизы в подвале уже не было, ее перевели в Челмсфорд.

Все еще в своей испачканной кровью, изорванной ночной сорочке, даже без шали, которая могла бы защитить ее от холода, Сара упала на грязную солому и, дрожа всем телом, буквально чувствовала, как ей на шею накидывают веревку. Ее испугало холодное торжество, светившееся в глазах Хопкинса, испугала близость его больного тщедушного тела, когда он наклонился к ней и почти с нежностью дал ей выпить последний глоток вина.

Ее последней надеждой стал сын тюремщика. Без денег она не могла потребовать еды, свечей и даже попросить старое одеяло, чтобы согреться в этом вонючем ледяном аду, но мальчик привык выполнять мелкие просьбы заключенных, а его отец закрывал на это глаза. Если у заключенных не было денег, они не могли дать взятку, им не продавали товары с черного рынка. Игра стоила свеч только тогда, когда был хоть малейший шанс выпросить, одолжить иди даже попросту выкрасть деньги у родственников или друзей. Тогда-то и посылали мальчика.

Ведьмами почти никто не интересовался, но это был особый случай: Сара была молода. Ее руки были мягкими и белыми, ногти ухоженными, а мальчик был смышленым и замечал такие вещи. Да и городской адрес, который она дала ему, располагается в богатом квартале. Похоже, у нее есть весьма богатые друзья!

Сара Паксман...

Мальчик твердил ее имя про себя, проскальзывая в боковые ворота, и скрылся в темноте улиц Колчестера. Сара Паксман! Если есть люди, которые хотели бы помочь ей, он разыщет их и расскажет им, где она. За деньги, разумеется!

Вокруг себя Сара слышала стоны и стенания других заключенных, доносившиеся из-за тяжелых дубовых дверей. Время от времени она видела чью-то худую руку, цеплявшуюся за железную решетку. Руку слабо освещала свеча, которую держал другой заключенный. Сара слышала, как у стен возятся и пищат крысы, в грязной соломе они находили жалкие объедки. Свернувшись калачиком в углу, пытаясь закутаться в лохмотья ночной сорочки, Сара слышала, что крысы подбираются все ближе и ближе.

Сара не знала, сколько времени провела здесь. В темноте она не могла отличить день от ночи. На второй день тюремщик открыл дверь ее камеры, по стенам темницы заколыхались резкие тени.

– Давай выходи, – сурово приказал он.

Удивленная, она взглянула на него.

– Так что, ты будешь выходить или нет? – Его голос звучал грубо, хотя мешочек с золотом, звякавший в его кармане, значительно смягчил его манеры.

Сара поднялась на ноги и, пошатываясь, пошла к двери. За ней, в битком набитой заключенными «внешней» тюрьме, она заметила знакомое лицо.

– Джон Пеппер? – Сара уставилась на него, не веря своим глазам. – Я думала, что ты мертв!

– Чудесным образом я был воскрешен посланным Богом живительным дождем, – тихо ответил он. – И я здоров, как и прежде. Если бы они подумали, что я еще жив, они бы уж точно прикончили меня. Но, приняв за убитого, они оставили меня валяться на месте. Там я и оставался, когда они схватили вас, госпожа. И когда я очнулся, вас уже не было рядом. – Джон увидел ее босые ноги, порванную, окровавленную сорочку, которой Сара прикрыла грудь. – К счастью для вас, госпожа Сара, вчера ночью вернулся ваш отец. Он и друзья вашего покойного мужа стали собирать деньги здесь, в Колчестере, чтобы освободить вас. С ними и Джон Бучер, и кое-кто из Маннингтри, достаточно хорошо знающие мастера Маннинга. Так что получить ордер на ваше освобождение было не так уж сложно. Плюс взятка тюремщику, – тихо добавил он.

Джон помог Саре подняться по крутым узким ступенькам. Наверху он взглянул в ее лицо, освещенное пламенем факелов, и вздрогнул. В каждой черте этого молодого женского лица читались гнев и ненависть.

Сара повернулась к нему:

– Хопкинс заплатит за все, но прежде нам надо освободить Лизу! Джон, ты должен ехать в Челмсфорд. Ты ведь сделаешь это, ради меня и ради моего отца? Лиза верой и правдой служила ему и воспитывала его детей. Еще не поздно спасти ее. Когда ты вернешь ее домой, Хопкинс мне заплатит за все! Я заставлю его страдать, как страдали мы!

Ее спас сам дьявол. В этом Сара нисколько не сомневалась. Он спас ее, поскольку она поклялась служить ему – вечно!

1 ноября

Алиса буквально упала на постель, испытывая острое разочарование.

– Я же была уверена, что хоть что-то получилось!

У нее ничего не вышло. Пустые кадры, вместо нормальной записи – какие-то неразборчивые шумы, несколько отдаленных непонятных выкриков и слабые раскаты грома – вот и все!

– Не расстраивайся, детка, – похлопал ее по спине отец. – Ты проявила недюжинную храбрость! – Джо выключил видеомагнитофон и вытащил кассету. – Я уверен, что мы все равно сможем использовать часть того, что ты видела. Как ты думаешь, Марк? Сделаем репортаж, не называя ничьих имен.

Марк пожал плечами:

– Попробовать можно. – Маловероятно, но он не хотел разочаровывать Алису. – А теперь проверим, что у нас получилось в магазине.

Дождь лил с крыш и стекал по желобам. Открыв дверь магазина, Марк повел всех внутрь.

– Ну, что тут у нас?.. – Внезапно он осекся. Все остальные молча следили за ним.

Алиса заговорила первой:

– Что это за чертовщина? – С гримасой отвращения она отвернулась.

Колин взглянул на Марка:

– Вонища-то какая... Как будто кто-то подох здесь прошлой ночью!

В магазине все было на своих местах, так же как и вчера вечером.

Марк тяжело вздохнул и нахмурился, почувствовав тошноту.

– Запах идет со второго этажа, так? Пошли наверх, посмотрим, что там произошло.

Один за другим они осторожно вошли в комнату и ошеломленно замерли.

– Слушай, а аппаратура была застрахована? – Первым заговорил Джон. Он прошел вслед за Марком и стал подбирать с пола остатки того, что некогда было весьма дорогой камерой. Было изломано не только все записывающее оборудование, но опустошению подверглась каждая магазинная коробка. Все, что в принципе можно было сломать, было разломано. Пол в комнате был усыпан тонкой пленкой мыльного порошка, но здесь стоял отнюдь не мыльный запах. Это был запах...

– Дерьмо! Пахнет дерьмом! – Алиса зажала руками нос и рот. – О Господи!

– Дерьмо! – Марк наклонился и поднял деталь от микрофона. Его слова относились не только к запаху. Джо тронул его за плечо и указал на стену. Там было написано: «Будьте прокляты!»

– Это кровь? – прошептала Алиса.