– В этом у меня нет сомнений, Рафиг, – Дост опустился на свой трон. – Но попрошу тебя еще выполнить два задания.

– Твое желание для меня – священный долг.

– Ты соберешь тут своих воинов и примешь тех, кто придет без злобы. Здесь хватит и еды, и оружия для всех. В сущности, у тебя будет семнадцать отрядов по пятьдесят воинов в каждом. Ты приведешь их на равнину, к северу от Гелора, на восходе солнца в день полнолуния. Начнешь атаку по сигналу – почувствуешь сигнал через мой амулет.

Рафиг рукой прикоснулся к золотому амулету.

– Ясно.

– Хорошо. Через шесть дней я уеду с сестрами, одну оставлю здесь, с тобой. – Дост улыбнулся. – Помнишь Тьюрэйю?

– Которую я привез из Взорина вместе с Валентином Свиликом?

– Именно.

– Хочешь взять ее себе в жены? – Нет.

– Тогда я выдам ее замуж за моего кузена Ахтара?

– Нет. – Дост покачал головой. – Я удочерил Тьюрэйю, она член моей семьи. Она мне теперь сестра. Твой кузен хороший парень, но Тьюрэйя предназначена не для него. Я бы хотел, чтобы ее взял себе в жены именно ты.

– Мне в жены? Дост улыбался:

– Когда Кирана Дост вышел из Дуррании, его брат Вертил был его главным. Я хотел бы, чтобы при взятии Гелора рядом со мной был брат, а мужем Тьюрэйи хотел бы видеть благородного человека, который получит от нее храбрых сыновей.

– Вы оказали мне честь.

– Тебе делает честь твоя храбрость. По моему приказу этот брак заключен. – Дост встал и хлопнул Рафига по обоим плечам. – Твоя жена ждет тебя в твоей палатке, брат мой.

– Спасибо, брат.

– И еще, Рафиг.

– Слушаю.

– В писании сказано, что брат Доста умрет в такое время, которое сам себе выберет. – На лице Доста засияла широкая улыбка. – Вертил умер в окружении своих правнуков. Знаю, что и твой выбор будет не менее мудрым.

Принц Тревелин не обращал внимания на сверкающий злобой взгляд Эрвина Гримшо, которым тот так и сверлил принца.

– Ничуть не сочувствую, что вызов ко мне помешал вам отбыть на отдых к Вленгалу. Вам придется ответить на несколько очень серьезных вопросов, мистер Гримшо, и лучше бы ваши ответы меня устроили

Гримшо был в наряде цвета хаки: от брюк галифе и сапог для верховой езды до рубашки и тропического шлема. И ему было неуютно без доспехов или официального костюма.

– Я думаю, ваше высочество, любые ваши вопросы могут подождать до моего возвращения.

– Боюсь, что нет, мистер Гримшо. И поскольку генерал-губернатор Арана – я, то важно то, что думаю я, а не вы. Прошу вас садиться.

Гримшо обеими руками сжимал за спиной рукоять хлыста.

– Не предполагаю задерживаться у вас так долго, что устану стоять.

– Как хотите. – Тревелин уселся за свой стол, перелистал лежащие перед ним бумаги. И заметил, как кончик хлыста вибрирует от плохо скрываемого гнева Гримшо. Он поднял голову: вы понимаете, какие наказания полагаются за государственную измену, мистер Гримшо?

– Не могу себе представить, ваше высочество, что какие-то из моих замечаний вам можно счесть государственной изменой.

– Ваше мнение зафиксировано, но я спрашиваю не об этом. – Принц намеренно сощурил свои зеленые глаза, и в его голосе прозвучала нотка гнева. – Знаете ли вы, какое наказание положено за государственную измену?

– От ношения парика до смертного приговора. Тревелин раскопал в куче бумаг доклад капитана

Хассета о налете на завод и положил его перед собой поверх остальных бумаг.

– Менее недели назад «Сайт-Майкл» обнаружил и уничтожил сталелитейный завод в Дугаре. Есть доказательства того, что там было множество паровых машин. Завод производил сталь, а кузнецы в мелких кузницах выковывали из нее оружие для вооружения гуров, что было запрещено еще двадцать лет назад.

– Это потрясающе, ваше высочество.

– И я так подумал, мистер Гримшо. Из беседы с принцем Аграшо я узнал, что один из ваших людей, Веннер, организовал строительство этого предприятия и ввоз двигателей.

– Я знаю об этом, – кивнул Гримшо.

– Вы осмеливаетесь признать свое участие в этом мероприятии? – Тревелин вскочил на ноги. – Вы еще наглее, чем я себе представлял, мистер Гримшо.

– А вы, ваше высочество, видно, считаете меня не только наглым, но и глупым. – Гримшо щелкнул себя кнутом по сапогу, – Принц Агршо сам рассказал мне об этом разговоре вчера за обедом, я сразу же вернулся в кабинет и начал аудит счетов, в которых отражены операции, проводившиеся мистером Веннером. При первом просмотре счетов я заметил, что скорость поставок в Дугаp заметно уменьшилась. Мистер Веннер пометил, что для ведения бизнеса в Дугаре требуются подношения.

Тревелин зарычал:

– Вы хотите, чтобы я поверил, что мистер Веннер лично создал это предприятие, без вашего соучастия?

Гримшо поднял голову и вызывающе выдвинул вперед подбородок.

– Пожалуйста, можете провести свой аудит, ваше Высочество.

«После того, как ты уничтожил все записи?»

– Веннер мертв, так что мало надежды, что кто-нибудь сможет оспорить или исправить какие-либо ошибки в таком аудите.

– Что верно, то верно, ваше высочество. – Гримшо удалось изобразить на лице обиду. – И я не могу быть уверен на одну сотую процента, что аудиторы не работают вместе с Веннером, так что они могут скрыть или уничтожить доказательства. Я, как и вы, считаю это преступление ужасным, и мысль о коррупции в моей фирме абсолютно отвратительна мне, но я могу гарантировать, уверяю вас, что все виновные будут схвачены. Конечно – он пожал плечами, – мы начали необходимые процедуры по аннулированию пенсии, которая выплачивается семье Веннера в Илбирии.

– Несомненно, – Тревелин с трудом скрыл разочарование.

Он по своей подготовке был воином и к классу торговцев испытывал нездоровое презрение. Следует учесть, что он общался с ними, когда торговцы и более простой народ обращались к нему с какой-либо просьбой. Для него их намерения были очевидными. И поэтому он привык считать их плохими стратегами. Большинство людей этого класса соответствовало его мнению, но Эрвин Гримшо явно к нему не относился.

«Следовало догадаться, что он вывернется. Правильно всегда говорила Рочел: я слишком доверяю силе правосудия, значит, не могу понять глубину зла и его умения все скрыть. – Принцу захотелось стукнуть кулаком по столу. – Вместо того, чтобы сломить Гримшо, как собирался, я показал ему, что он с успехом опередил и победил меня. Вместо страха я вызвал в нем презрение, но из этого тоже можно извлечь пользу, ведь теперь он станет меня недооценивать».