И что ей стоило меня с какой-нибудь своей подругой познакомить, чтоб была такой же, как она? Не только внешне.

— Ну, прощевай, Валя! — сказал Брюс. — Или все же до встречи? Ты классика помни — «единица ноль, а если в команду собрались малые…». Или мы вместе еще таких дел наворотим, или… Тебе решать!

Ткнул меня на прощанье кулаком в плечо — и исчез. А ведь если я после в машину не сяду, а просто уйду, меня даже не арестуют! Чтобы никак нельзя было связать СССР с убийством в Женеве. Вот только живой я уже ни в какие планы не впишусь — и это я знаю, что никогда не предам тайну «Рассвета», а вот Юрка и Анна, не говоря уже о тех, кто повыше, в этом никак не могут быть уверены. И будет значит, мой труп где-то в Европе, и наши еще и с того политическую выгоду получат, «за помощь в уничтожении опасного преступника»? Свобода, она, конечно, хорошо, когда ты можешь, что заблагорассудится, — но ведь также могут и тебя!

А из репродуктора песня звучит, вместо марша:

И ведь что интересно, автор этих стихов, Юрий Левитанский, тоже в «спецназе» начинал: ОМСБОН, первый набор, еще с Подмосковья. А закончил войну в Маньчжурии. Намеренно поставили, под завершение разговора? Или уже у меня паранойя развивается успешно?

А-а, к чертям все! Пусть пока весь мир подождет. Сегодня первый тайм Стрельцов отыграет за СССР, а второй — за сборную мира. И говорят, минут на пять-десять на поле даже Яшин выйдет. И Блохин тоже где-то здесь. В общем — обо всем остальном я подумаю часика через полтора.