Он вышел, гордо подняв голову. Смайли кивнул Гиллему, и тот последовал за ним. Осталась только Конни.

Джордж закрыл глаза и нахмурился, брови сошлись на переносице. Конни долго молчала. Трот неподвижно лежал у нее на коленях, она смотрела на него и гладила ему брюхо.

– Карле плевать на все это, правда, дорогуша? – пробормотала она. – Будь там хоть десять мертвых Фростов, ему все равно. Вот в чем на самом деле разница. Крупнее уже не напишешь, тем более сейчас. Кто там говорил «мы боремся за выживание человека разумного»? Стид-Аспри? Или Главные? Мне это нравилось. В этом все. Гитлер. Новый порядок. Вот кто мы такие: разумные. Правда, Трот? Мы не просто англичане. Мы разумные. – Она заговорила чуть тише: – Дорогуша, а что делать с Сэмом? Ты что-нибудь придумал?

Смайли заговорил не скоро. Его голос звучал хрипло.

– Пусть выжидает. И ничего не предпринимает, пока не получит зеленый свет. Он это знает. Он должен ждать, пока не зажжется зеленый свет. – Джордж глубоко вздохнул и заговорил снова: – Может быть, он больше и не будет нужен. Мы вполне можем устроить все и без него. Это зависит от того, какой шаг сделает Ко.

– Джордж, дорогуша, милый Джордж.

Молча, как было заведено, она подкатила кресло к камину, взяла кочергу и, напрягая все силы, поворошила уголь. Свободной рукой она придерживала на коленях пса.

Джерри стоял в кухне у окна, глядя, как сквозь туман над гаванью пробивается желтая заря. Прошлой ночью был тайфун, вспомнил он. Налетел, наверно, за час до того, как позвонил Люк. Лежа на матрасе рядом с похрапывающей девушкой, он смотрел, как буря разгоралась. Сначала донесся запах мокрой зелени, потом ветер виновато зашуршал в кронах пальм, словно кто-то потирал сухие ладони. Потом зашелестел дождь – будто в океан выливали тонны расплавленной дроби. Наконец по гавани медленно закувыркались зарницы, орудийными залпами загрохотали над пляшущими крышами раскаты грома. «Я его убил», – подумал он. Они немного поспорили, но первый толчок дал он. «Оружие носят не только генералы, им владеет каждый». Вот вам источник и контекст цитаты.

Зазвонил телефон. «Пусть надрывается, – подумал он. – Может быть, это Кро намочил штаны?» Он поднял трубку. Говорил Люк, его американский акцент звучал сильнее обычного.

– Привет, дружище! Ну и дела! Только что пришла телеграмма от Стаббси. Лично для Уэстерби. Перед прочтением съесть. Хочешь, прочитаю?

– Не хочу.

– Тебя отправляют в район боевых действий. Авиалинии Камбоджи и экономика осажденной страны. Наш человек под бомбами и снарядами! Тебе везет, парень! Они хотят, чтоб ты проваливал как можно скорее!

И оставил Лиззи на растерзание Тиу, подумал он и повесил трубку.

И, насколько можно предположить, на растерзание этому негодяю Коллинзу тоже – тот крадется за ней по пятам, как работорговец. Джерри пару раз работал на Сэма, когда тот был простым мистером Меллоном из Вьентьяна, невероятно удачливым торговцем, главой местного сборища белых проходимцев. Он находил Коллинза самым непривлекательным сотрудником из всех, с кем его сводила судьба.

Уэстерби вернулся к окну и опять подумал о Лиззи. Каково ей там, на головокружительной высоте. Подумал о бедняге Фросте – он так радовался жизни. Подумал о запахе, который встретил его, едва он вошел сюда, в свою квартиру.

Запах был повсюду. Он пересиливал все: и аромат дезодоранта девушки-китаянки, и застоявшийся сигаретный дым, и вонь газа вперемешку с подгоревшим маслом, доносившуюся из-за соседней двери, где готовили ужин игроки в маджонг. Следуя за этим запахом, Джерри смог мысленно повторить весь путь, пройденный Тиу по его квартире: вот тут он замешкался, здесь обыскивал одежду Джерри, его кладовую, нехитрое имущество. Запах розовой воды и миндаля, который так любила его первая жена.

Стоит уехать из Гонконга, и он перестает существовать. Как только вы минуете последнего полицейского-китайца в британских форменных ботинках и обмотках и, переводя дыхание, промчитесь на высоте двадцати метров над серыми крышами трущоб, как только канут в голубой дымке далекие острова, вам становится ясно, что занавес опустился, декорации убраны и жизнь в этом городе привиделась вам. Но на этот раз, впервые в жизни, такое ощущение никак не приходило к Джерри. Он уносил с собой воспоминания о мертвом Фросте и живой девушке. Когда он добрался до Бангкока, они все еще были с ним.

Как обычно, на поиски того, что было нужно, ушел целый день; как обычно, он был готов отказаться от этой затеи. На взгляд Джерри, в Бангкоке такое происходит со всеми: турист ищет ват – буддийский храм, журналист – интересную историю, а Джерри искал Чарли Маршалла, друга и партнера Рикардо; и вдруг оказывается, что предмет ваших поисков ждет вас в дальнем конце забытого Богом переулка, между илистым клонгом и кучей бетонного щебня, и стоит на пять американских долларов дороже, чем вы полагали. К тому же, хотя теоретически в Бангкоке был сухой сезон, Джерри не мог припомнить, чтобы во время его визитов здесь хоть раз не было дождя; никем не предсказанный, он потоками хлестал с закопченного неба. Потом ему всегда говорили, что он умудрился застать единственный дождливый день.

Он начал поиски с аэропорта – отчасти потому, что все равно уже находился здесь, отчасти из-за того, что, по его разумению, никто на Юго-Востоке не мог долго работать летчиком и ни разу не залететь в Бангкок. Чарли больше здесь нет, сообщили ему. Кое-кто уверял, что после смерти Рика Чарли бросил летать. Другие говорили, что он в тюрьме. Кто-то полагал, что он, скорее всего, «где-нибудь в притоне». Очаровательная стюардесса компании «Эйр Вьетнам», хихикая, сообщила, что он совершал грузовые перелеты в Сайгон. Она, единственная из всех, видела его в Сайгоне.

– Откуда он летал? – спросил Джерри.

– Может, из Пномпеня, может, из Вьентьяна.

Однако она настаивала, что Чарли всегда совершал полеты только в Сайгон и никогда не залетал в Бангкок. Джерри просмотрел телефонный справочник – в нем не было указано компании «Индочартер». На всякий случай он поискал Маршалла, нашел одного – это даже оказался Ч.Маршалл – и позвонил, но ему ответил не сын гоминьдановского вояки, окрестивший себя высшим воинским званием, а ничего не понимающий шотландский торговец; он без конца повторял: «Послушайте, да зайдите же ненадолго». Он отправился в тюрьму, куда сажали фарангов, если те не платили по счетам или грубили начальству, и проверил списки. Побродил вдоль балконов, вглядывался в решетчатые двери и поговорил с парой очумелых хиппи. Они все рады были поболтать о том, почему оказались за решеткой, но они не видели Чарли Маршалла, не слышали о нем, и, как бы это поделикатнее выразиться, им до него дела нет. Мрачнее тучи Джерри поехал в так называемый санаторий, где наркоманов резко снимали с привычной дозы; там царило бурное оживление, потому что один пациент в смирительной рубашке ухитрился выдавить себе пальцами глаза Но это был не Чарли Маршалл, там вообще не было ни летчиков, ни корсиканцев, ни корсиканских китайцев и. уверяем вас, ни одного сына гоминьдановского генерала.