–Yaller? – спросил таксист, удивленно оглядываясь на него.

– Именно так, дружище.

–Vous connaissez cette maison?

– Это дом моего приятеля.

–A vous? Un ami a vous?

– Пресса, – сказал Джерри, словно это объясняло любое сумасбродство.

Таксист пожал плечами и повел машину по длинному бульвару мимо французского собора. Они выехали на грунтовую дорогу. Вдоль нее выстроились виллы с внутренними двориками; ближе к окраине города они становились куда менее пышными. Джерри дважды спрашивал таксиста, что же такого необычного в этом адресе, но тот утратил всю свою любезность и в ответ только пожимал плечами. Когда они остановились, водитель потребовал расплатиться и помчался прочь, отчаянно выжимая ручку переключения передач.

Это была вилла, ничем не отличавшаяся от остальных. Нижняя половина дома скрывалась за стеной с воротами из листовой стали. Джерри дернул за колокольчик. Ответа не было. Он попытался нажать на ворота, но они не шелохнулись. Наверху хлопнуло окно. Он быстро поднял глаза, и ему показалось, что за противомоскитной сеткой мелькнуло смуглое лицо. Ворота со скрежетом открылись, и через несколько шагов он очутился на лестнице, ведущей к выложенной кафелем веранде. Вход преграждала тяжелая дверь, на сей раз не железная, а из цельного тика, с крохотным зарешеченным окошком, в которое можно посмотреть наружу, но нельзя заглянуть внутрь. Он подождал, потом громко постучал дверным молотком и услышал, как по дому прокатилось эхо. Дверь была двустворчатая, створки сходились посередине. Он прижался лицом к щели и увидел полоску кафельного пола и две ступеньки, вероятно, верхние ступени лестницы. На нижней стояли две смуглые босые ноги с голыми лодыжками, но выше коленей ничего не было видно.

– Привет! – крикнул он в щель. – Bonjour! Привет!

– Привет! – крикнул он в щель. – Bonjour! Привет! Однако ноги не пошевелились. Он снова закричал:

–Je suis un ami de Charlie Marshall! Madame, Monsieur, je suis un ami anglais de Charlie Marshall! Jeveux lui parler!

Он засунул в щель пятидолларовую банкноту, но с другой стороны ее никто не взял, и он вытащил ее обратно. Вместо купюры пришлось использовать листок бумаги. Он адресовал послание «капитану Ч.Маршаллу», представился как «британский журналист, который хочет сделать Вам взаимовыгодное предложение», и оставил адрес отеля, в котором остановился. Затем просунул записку в щель и снова поискал глазами смуглые ноги, но они исчезли. Обратно Джерри шел пешком, пока не поймал велорикшу, потом ехал на велорикше, пока не поймал такси – и, спасибо, нет, спасибо, он не хочет девушку; на самом деле он, как всегда, хотел.

Когда-то отель назывался «Ройал». Теперь его переименовали в «Пном», На верху развевался флаг, но в пышном убранстве гостиницы ощущался надлом. Расписываясь в книге регистрации, Уэстерби заметил, что вокруг бассейна на солнышке греются изящные фигурки. Он снова вспомнил Лиззи. Для девочек это была суровая школа, и, если она и возила для Рикардо небольшие посылки, десять к одному, то ей это порядком надоело. Самые красивые принадлежали самым богатым, а самыми богатыми были повесы из пномпеньского Ротари-клуба: контрабандисты, вывозившие золото и каучук, полицейские чины, корсиканцы с тяжелыми кулаками, в разгар боев заключавшие с красными кхмерами выгодные сделки.

В гостинице Джерри ждало письмо в незаклеенном конверте. Портье, который сам давно прочитал записку, вежливо ждал, пока то же самое проделает ее адресат. Внутри лежала визитная карточка с золотым обрезом и гербом посольства: его приглашали на ужин. Имени приглашавшего он никогда не слышал. Ничего не понимая, он перевернул карточку. На обороте было нацарапано: Я знал вашего друга Джорджа из «Гардиан». «Гардиан» – «Опекун» – было ключевым словом. Приглашение на ужин и ящик для невостребованных писем, подумал он. В Саррате это язвительно называли великой разобщенностью Министерства иностранных дел.

–Telephone? – потребовал Джерри.

–Il est foutu, monsieur.

–Electricite?.

–Aussi foutue, monsieur, mais nous avons beaucoupde l'eau.

– Келлер? – с усмешкой спросил Джерри.

–Dans la cour, monsieur.

Он вышел в сад. Рядом с красотками сидела банда вояк тяжелой артиллерии Флит-стрит. Они потягивали шотландское виски и рассказывали друг другу сногсшибательные истории. Они походили на мальчишек-пилотов, ведущих «битву за Англию» на какой-то чужой войне На Джерри они взирали свысока, презирая его за высокое происхождение. На одном из них красовался белый головной платок, длинные волосы храбро реяли за спиной.

– Боже мой, это же Герцог, – произнес он. – Как ты сюда попал? Пришел пешком по Меконгу?

Но он не интересовал Джерри. Ему был нужен Келлер. Келлер был неизменной величиной. Этот американец работал в телеграфном информационном агентстве, Джерри знал его и раньше – они встречались на других войнах. Собственно говоря, ни один иностранный журналист не мог приехать в город и не предстать пред очами Келлера, и, если Джерри хотел, чтобы его визит выглядел правдоподобно, то обеспечить это можно было только после разговора с Келлером. А для Джерри было очень важно, чтобы в его легенду поверили все.

Он нашел Келлера, седого широкоплечего мужчину, на автостоянке. Один рукав рубашки закатан. Он стоял, засунув в карман другую руку, и смотрел, как водитель промывает из шланга салон «мерседеса».

– Молодец, Макс. Здорово.

– Превосходно, – откликнулся Келлер, посмотрел на Джерри и снова принялся смотреть на водителя.

Рядом стояла пара тощих кхмерских парней в расклешенных брюках и ботинках на высоких каблуках. На груди у них, поверх расстегнутых блестящих рубашек, болтались фотоаппараты. Они походили на фотографов модного журнала. На глазах у Джерри водитель отложил шланг и принялся скрести обивку сидений пачкой армейской корпии; та на глазах становилась коричневой. Подошел еще один американец, Джерри догадался, что это новый внештатный корреспондент Келлера. Тот на редкость часто менял внештатников.

– Что случилось? – спросил Джерри, глядя, как водитель снова принялся поливать машину из шланга.

– Двухдолларовый герой получил весьма дорогостоящую пулю, – пояснил внештатный корреспондент. – Вот что случилось. – У этого бледного южанина был такой вид, словно ему все время отчего-то очень весело, и Джерри почувствовал, что начинает его ненавидеть.

– Так, Келлер? – спросил Джерри.

– Фоторепортер, – ответил он.

Телеграфное агентство Келлера держало целый штат таких фоторепортеров. Камбоджийские мальчишки, наподобие тех, что стояли поблизости, работали во всех организациях. Им платили по два американских доллара за поездку на фронт и по двадцать – за каждую опубликованную фотографию. Джерри слышал, что Келлер теряет их по одному в неделю.

– Пуля попала в плечо, когда он бежал пригнувшись, – продолжил внештатный корреспондент. – Вышла ниже спины. Прошила парня насквозь, как травинка – гуся. – Казалось, ему это очень нравится.