19 ноября 1976 года состоялась еще одна заключительная и довольно неуклюжая встреча Буша с избранным президентом Картером на Равнинах. «Буш хотел сохранить свои позиции» в ЦРУ, вспоминал Картер. «Если бы я согласился на это, то он никогда бы не стал президентом. Его карьера пошла бы совершенно другим путем!»

Из записей Буша по итогам этого совещания следует, что он передал информацию о части текущих операций избранному президенту, в том числе и о финансовой поддержке ЦРУ глав государств, таких как король Иордании Хусейн и президент Конго Мобуту, а также крепких лидеров вроде Мануэля Норьеги, будущего диктатора Панамы. Буш заметил, что Картер выглядел каким-то отрешенным. Его впечатление оказалось правильным. Субсидии ЦРУ для иностранных лидеров избранный президент счел достойными порицания…

К концу 1976 года Буш оказался на плохом счету у некоторых из его прежних сторонников в агентстве. Ранее он принял смелое политическое решение позволить группе неоконсервативных идеологов – «воющим консерваторам», как окрестил их Дик Леман, – произвести переоценку советского военного потенциала.

Уильям Дж. Кейси, самый крикливый член Президентского консультативного совета по иностранной разведке, провел беседы с некоторыми из своих друзей и партнеров в сообществе разведки. Они были убеждены, что ЦРУ серьезно недооценивает советский ядерный потенциал. Кейси и поддерживающие его члены Консультативного совета давили на президента Форда, чтобы тот разрешил сделать оценку советской ядерной мощи внешней группе. Эта группа, участники которой были весьма разочарованы процессом разрядки и были специально отобраны правыми членами Республиканской партии, включала в себя генерала Дэниела O. Грэма, главного поборника ракетной обороны, и Пола Волфовица, разочаровавшегося участника переговорного процесса по контролю над вооружениями и будущего заместителя министра обороны. В мае 1976 года Буш одобрил состав «Команды B», небрежно набросав на списке: «Полный вперед! O. K. Г. Б.».

Дебаты получились весьма формальными, но в итоге свелись к единственному вопросу: что задумали Советы, что у них на уме? «Команда B» изображала Советский Союз посреди гигантского процесса наращивания вооружений, хотя фактически СССР урезал собственные военные расходы. Эти американские «эксперты» чересчур завышали точность советских межконтинентальных баллистических ракет. Они удвоили количество бомбардировщиков ответного удара, которые строил Советский Союз. Они неоднократно предупреждали об опасностях, которых так ни разу и не воплотились в реальность, о несуществующих угрозах, о технологии, которые никогда не были созданы, – и, что самое ужасное, – о советской секретной стратегии непременно выиграть войну с применением ядерного оружия. Затем, в декабре 1976 года, они выборочно поделились своими «открытиями» с сочувствующими репортерами и ведущими постоянных рубрик. «Команду B» никто не контролировал, – сказал Леман, – поэтому они стали источником постоянных утечек».

Шум, который подняла «Команда B», продолжался еще в течение нескольких лет. Он подпитывался огромным увеличением военных расходов Пентагона, что непосредственно и привело к выдвижению Рональда Рейгана кандидатом на пост очередного президента США от Республиканской партии в 1980 году. После того как холодная война была закончена, ЦРУ решило проверить результаты работы «Команды В». Все они оказались ошибочными. И снова речь шла о кардинальных расхождениях с действительностью в количестве бомбардировщиков и ядерных ракет.

«Такое чувство, что мной воспользовались», – заявил Буш Форду, Киссинджеру и Рамсфельду на последнем совещании Совета национальной безопасности уходящего в отставку правительства.

Искаженная разведаналитика превратилась еще в один инструмент извлечения политической выгоды, и с тех пор ей уже не суждено было возвратить былую честность. Оценки ЦРУ были явно политизированы с 1969 года, когда президент Никсон вынудил агентство изменить свои взгляды относительно способностей Советов нанести первый ядерный удар. «Я рассматриваю это как почти поворотный момент, с которого все и началось, – заявил в интервью для историков ЦРУ Эббот Смит, который при Никсоне руководил Управлением национальных оценок. – Администрация Никсона действительно стала первой, в которой разведка являлась лишь иной формой политики. Такой подход был пагубным, и в этом я твердо убежден». Джон Хейзинг, который сменил Смита на его посту в 1971 году, сделал еще более резкое заявление историкам ЦРУ, и его мысли звонко отозвались десятилетия спустя, уже в XXI столетии: «Видите ли, в ретроспективе я на самом деле не верю, чтобы организация разведки в этом правительстве была в состоянии дать честный и достоверный аналитический продукт, без риска политических разногласий. Вообще-то говоря, я считаю, что тенденция рассматривать разведку в политическом аспекте за эти годы усилилась. И все это главным образом из-за событий в Юго-Восточной Азии и роста советских стратегических сил, которые вызывали чрезвычайно интенсивные политические распри. Думаю, что в ретроспективе было бы наивно полагать, что большинство из нас когда-либо верили… что можно предложить честный аналитический продукт и принимать его за чистую монету… Думаю, разведка оказала относительно небольшое влияние на нашу политику за эти годы. Можно даже сказать, почти никакого. При определенных специфических обстоятельствах некоторые сведения и факты, которые были предоставлены, оказали влияние на то, что делали мы. Но это только в очень узком спектре обстоятельств. Вообще-то говоря, усилия, предпринимаемые в разведке, не изменяли тех предпосылок, с которыми пришло к власти нынешнее политическое руководство. Они принесли свой багаж и хорошо ли, плохо ли, но продвигали его вперед. В идеале предполагалось, конечно… что серьезная аналитика… поможет политикам пересмотреть свои предпосылки и формировать политику более тонко и изощренно, ближе к мировым реалиям. Но это были лишь амбиции, которые, я думаю, так и не были реализованы».

Эти мысли совершенно не обеспокоили директора Центральной разведки и будущего президента Соединенных Штатов.

При прощании с сотрудниками в штабе ЦРУ Буш по привычке оставил благодарственное письмо. «Надеюсь, что в будущем я смогу найти способ заставить американский народ более полно осознать величие и мощь ЦРУ», – написал он. Он стал последним директором Центральной разведки, который обрел что-то близкое к единодушной поддержке со стороны своих коллег в штабе. В их глазах именно он предпринял массу усилий, чтобы спасти тайную службу. Но, к своему стыду, он в конце концов позволил политикам окончательно затоптать ЦРУ.

«Я не нахожу ухудшения в качестве проводимого разведкой анализа, – заявил Киссинджер на их последней встрече перед инаугурацией Джимми Картера. – Однако совсем наоборот обстоит дело в области тайных операций. Мы больше не в силах это скрывать».

«Вы правы, Генри, – ответил Джордж Герберт Уокер Буш, один из самых ярых сторонников ЦРУ за всю историю. – Мы малоэффективны и напуганы».

Баллотируясь на пост президента, Джимми Картер подверг ЦРУ общенациональному осуждению. Оказавшись у власти, он свернул почти столько же секретных операций, сколько Никсон и Форд. Различие состояло только в том, что он делал это во имя прав человека. Проблема заключалась в том, чтобы приспособить атрофированные полномочия агентства к этой новой миссии.