Но, ты же знаешь, Кина девочка гордая, потому она не показывала свои чувства, но от меня ей трудно что-то скрыть, я ее слишком хорошо знаю. Так что могу точно сказать – королева очень переживала ваше исчезнвение.

Но постепенно ваше Братство стало отходить на второй план… Я не скажу – забываться, просто новые заботы, дела, планы стали постепенно сглаживать память о нем.

– То есть, – уточнил я, – Наше исчезновение не могло стать причиной изменения ее состояния, ее депрессии?

– Нет! – сразу же и категорично ответил старик, – Она очень активно занималась делами государства, вечерами не вылезала из королевской библиотеки… Ты же знаешь, она себя винила в том, что сотворили с ней Качей и Епископ, свое нежелание учится. Вот потому и начала почти ежедневно наведываться в библиотеку. В общем, могу сказать, что первый месяц после вашего исчезновения Кина чувствовала себя вполне нормально. Если и тосковала о вас, то уж точно не до такой степени, чтобы заболеть.

– Тогда что же послужило причиной этой ее… меланхолии?..

– Не знаю… Где-то через месяц я впервые заметил, что королеву что-то угнетает. Она стала рассеянной, задумчивой, словно ее постоянно терзала какая-то мысль. Именно тогда она придумала этот конкурс на замещение должностей советника и чародея… По-моему, она просто хотела освободить себя от ежедневной рутины, чтобы заняться…

– Чем? – насторожился я.

– Не могу сказать точно, но какой-то замысел у нее был…

Стало ясно, что больше мне ничего у старого лекаря не узнать. Значит надо было идти к Твердобе в библиотеку.

Я поднялся с кресла.

– Ну что ж, спасибо… Если вдруг вспомнишь что-то интересное, то, что сейчавс ускользнуло из памяти, найди меня…

– А почему бы, тебе не расспросить саму Кину? – неожиданно спросил старик.

– Я думаю, раз она ничего не сказала ни Шалаю, ни Отшельнику Таму, то и со мной вряд ли будет откровенна…

– Не знаю… – задумчиво покачал головой мой собеседник, – Должна же она с кем-то поделиться своими… трудностями. Может Шалай и Там не слишком подходили для этого, может они были… – тут он неожиданно улыбнулся, – … слишком стары.

– В любом случае, сейчас к ней с этими расспросами идти нельзя… – устало сказал я, – Может денька через два-три, тогда она достаточно окрепнет.

Когда я вышел из домика лекаря, над крышами Замка уже раскинулось ночное небо. Я страшно устал, очень хотел есть и при этом не знал куда мне направится. Стоя в некоторой нерешительности во дворе Замка, я рассматривал его освещенные окна, и в этот момент ко мне подошел высокий гвардеец из барсов. Подождав, когда я обращу на него внимание, он коротко кивнул и произнес:

– Воевода Шалай приказал мне отвести тебя в твои комнаты. Там уже накрыт ужин для тебя и господина советника. Воевода, возможно, тоже присоединится к вам.

– Пошли… – устало согласился я, и двинулся вслед за посланником.

Гвардеец привел меня на второй этаж, в апартаменты, расположенные в двух шагах от покоев королевы. В довольно просторной гостиной действительно был накрыт стол, и вокруг него поставлены три стула. На одном из них уже восседал Фродо, разодетый в шикарный, только, пожалуй, несколько длинноватый халат и расшитые бисером тапки.

Увидев меня он бодро, словно и не было этого бесконечного, тяжелейшего дня воскликнул:

– Ну, наконец-то, где тебя носит? Давай быстрее за стол, ужин стынет…

Я невольно улыбнулся этому неистребимому хоббитскому оптимизму и поинтересовался:

– А Шалая ты ждать не собираешься?..

Фродо аж подпрыгнул на своем стуле:

– Вас ждать, так вместо фрикасе из перепелов вчерашний студень есть придется!.. И вообще, военным людям положено из солдатского котелка ужинать!

– А завтракать? – раздался за моей спиной голос входящего в комнату Шалая.

– А вот и наш воевода! – нисколько не смущаясь вскричал хоббит, – Значит можно разливать по первой!

И он шустренько ухватил стоявший рядом с ним графинчик за тонкое горло.

– Ты пока что разливай, – добродушно прогудел Шалай, – А мы с Гэндальфом пойдем умоемся…

И он потянул меня через комнату к закрытой двери. За дверью оказался небольшой коридорчик, имевший четыре двери – по две с каждой стороны.

– Это спальни, – пояснил воевода, – Советую тебе занять одну из левых, там окна выходят в закрытый сад, так что утром будет тихо.

– А что справа? – не удержался я от вопроса.

– Плац гвардейских казарм. Вообще-то гвардейцы, как правило, по утрам не шумят, но всякое может быть, – Шалай пожал плечами и добавил, – А нам прямо.

И он повел меня по коридору до конца. Там была еще одна дверь, за которой расположилась настоящая ванная комната и… ну, и все остальное.

Мы быстро привели себя в порядок, и уже через несколько минут были за столом.

Так уж получилось, что Фродо в своем мандаринском халате уселся во главе стола, а мы расположились по разные стороны от него. Нахальный хоббит тут же забыл преподанный ему совсем недавно урок, снова почувствовал себя крупным руководителем и принялся командовать:

– Воевода, наливай по полной… Нет, нет, сначала вон из того графина! Серый, передай мне рыбки, вон той, с голубого блюда… Так… Я хотел бы открыть пленарное заседание правящего триумвирата тостом, а затем мы доложимся о своих достижениях за отчетный период…

Он оглядел нас суровым взглядом, словно был готов немедленно и в корне пресечь наши возможные возражения. Однако ни я, ни Шалай уже не имели сил, чтобы спорить с нахрапистым малышом. Сочтя наше молчание за согласие, Фродо поднял свой бокал и начал тост:

– Сегодня, дорогие товарищи, нами нанесен беспощадный и сокрушительный удар по агрессивной клике, возглавляемой чудовищным чудовищем, называвшим себя советник Юрга. Я не буду останавливаться на анализе этой операции и подчеркивать личные заслуги каждого из нас, а также говорить о том, кто именно внес решающий вклад в нашу победу, потому что моя личная скромность общеизвестна. Но надеюсь, что мои товарищи в своих выступлениях отметят этот неоспоримый факт. Вместе с тем…

Тут он осекся и заговорил совершенно другим тоном:

– Э, э, вы чего?.. Я же еще не договорил!..

Дело в том, что мы с Шалаем, не сговариваясь, потянулись друг к другу бокалами, чокнулись и выпили до дна, после чего немедленно приступили к закуске. А на замечание удивленно таращившегося хоббита Шалай спокойно ответил:

– Ты говори, говори… Мы тебя внимательно слушаем…

И, отправив в рот солидный кусок лепешки намазанной паштетом, он со всем вниманием принялся… жевать.

– Только смотри, говори недолго… – добавил я, – А то у тебя вино скиснет… – и тоже принялся закусывать.