А он отказался ехать с ним! Что теперь скажет Немо? Фикс знал что. Если Фогг не вернется, Фиксу конец. Немо наверняка решит, что Паспарту и Фогг воспользовались исказителем, чтобы отделаться и от сиу, и от капеллеан. Фикс возразит, что такое вряд ли возможно. Чтобы воспользоваться исказителем, Фоггу сначала нужно было спасти Паспарту, но как он мог это сделать? К тому же считалось, что у эриданеан остался всего один исказитель. Где они раздобыли бы еще один, необходимый для переброски?

Немо ответит, что сведения о наличии всего одного устройства у врага были неточными. Более того, кто помешает хитрецу Фоггу повторить тот же трюк, что и в случае с «Марией Селестой», только на этот раз с исказителем, находившимся у их китайского агента? Кроме того, китайского агента могли убить эриданеане, и тогда они заполучили бы второй исказитель.

И все это произойдет из-за того, что Фикс не сумел помочь Немо на «Генерале Гранте». Но в самом ли деле Фикс был настолько болен, как он утверждал? Возможно, он лишь притворялся? И так далее, и тому подобное. До фатального финала.

Фикс вошел в здание вокзала. Пускай внутри у него и не было огня, способного отогреть душу, но он мог хотя бы погреться у печки. Однако почти сразу же Фикс выскочил на улицу. Он вдруг почувствовал, что должен наказать себя. Он будет сидеть здесь и мерзнуть, пока не вернется Фогг. По крайней мере, пока не взойдет солнце. Солнце. Говорят, оно находится на расстоянии девяноста трех миллионов миль от Земли. Он слышал, как земляне дивились такому невероятному расстоянию. И когда это случалось, Фикс всегда усмехался в глубине души. Что им было известно о непостижимых просторах межзвездного пространства? Его родина находилась от Земли на расстоянии сорока пяти световых лет. Человеку, который проходит в день по двадцать миль, потребовалось бы четыре миллиона шестьсот пятьдесят тысяч дней, чтобы дойти до Солнца. Почти тринадцать тысяч лет. Но все равно это было примерно то же самое, что прогуляться до овощной лавки на углу для того, кто решил бы совершить путешествие к Капелле.

Его родина? Почему он назвал ее так? Ведь он никогда даже не видел эту планету, как не видел никого из своих предков. Он, как и все остальные, был домоседом и, по сути, землянином. Они всегда были привязаны к этой маленькой далекой планете. Только Старейшины могли назвать Капеллу домом, но те из них, кто прилетел оттуда, скорее всего, давно уже умерли.

Первые поселенцы обосновались здесь, надеясь превратить это место в еще один форпост. Кроме того, они должны были провести на этой незнакомой планете ряд научных исследований. Убедиться, помимо всего прочего, не присутствуют ли на ней разумные формы жизни. И не представляют ли эти разумные существа опасность для Капеллы. Это случилось двести лет назад. Разумные существа и тогда, и сейчас были еще очень далеки не то что от межзвездных, но даже от межпланетных перелетов.

И прежде, чем совершить последнее, не исключено, что они поубивают друг друга и уничтожат всю планету в ядерных войнах или, возможно, из-за глобального загрязнения окружающей среды. Весьма сомнительно, что земные технологии, а также их рациональное использование когда-нибудь можно будет сопоставить с масштабом тех глупостей, что человечество творило в социальной сфере. Но если это произойдет, то будет уже слишком поздно. По крайней мере, так говорили первые Старейшины. Те из них, кто были приверженцами мистицизма, утверждали, что человек произошел от какого-то вымершего вида обезьяны. И эту обезьянью натуру невозможно изжить, как бы сильно не отличались современные люди от обезьян. Они имели генетическую предрасположенность к грязи и распрям.

Но что, если направить их в нужное русло?

Если бы Старейшины высадились целым флотом, а не на одном корабле-разведчике, то смогли бы завоевать этих разумных существ. И те, ведомые мудростью и знаниями Старейшин, пошли бы верным путем. Однако Старейшины проводили свои наблюдения тайно. В противном случае люди истребили бы их, даже если бы прежде они уничтожили многие тысячи землян.

Старейшины уже заканчивали подготовку своего отчета о Земле, когда на планету приземлились эриданеане. Началась война, оба корабля получили серьезные повреждения и не подлежали ремонту. Представителям обеих рас пришлось скрываться. С помощью хирургии они изменили свои тела, чтобы уподобиться людям. Некоторое время спустя из-за своей малочисленности им пришлось вербовать себе союзников среди землян. Благодаря раннему усыновлению, тайному обучению, церемонии обмена кровью и, что самое важное, тысячелетней медицине, они смогли добиться от своих союзников верности. Существовал также и Великий план, который обеспечил бы человечеству долгую и счастливую жизнь.

Но сначала нужно было уничтожить эриданеан.

Фикс дрожал от холода. Он продрог до костей. Костры догорали. Однако их света все еще было достаточно, чтобы отбрасывать тени. И теперь внезапно вся картина ясно предстала перед ним в его сознании. Должно быть, он промерз и снаружи и изнутри. Все его эмоции умерли; только логика могла уцелеть в таком экстремальном холоде. Если капеллеане и эриданеане были настолько высокоразвиты, почему они считали, что должны вести друг с другом войну? Война была прерогативой землян, отсталых существ. Они все равно ничего не понимали и вели себя как бабуины. Но два народа с далеких звезд?

Старейшины говорили – или им приписывали это утверждение – что зачинщиками всего были эриданеане. Они были не настолько высокоразвиты, как капеллеане. По крайней мере, в плане социального взаимодействия. Много тысячелетий назад они уже нападали на капеллеан на одной из их планет-форпостов. И капеллеане были вынуждены дать им отпор, чтобы уцелеть.

Солнце взошло. Фикс немного согрелся, хотя в душе его по-прежнему царило смятение.

Вскоре после семи он услышал выстрел. Вместе с солдатами он побежал на шум и обнаружил Фогга, Паспарту и еще двух пассажиров, шагавших вместе с отрядом солдат-добровольцев. Ауда, лишившаяся от радости дара речи, смогла только взять Фогга за руку. Фикс был рад, но вместе с тем испытывал чувство стыда. Паспарту сокрушался из-за того, сколько денег и времени пришлось потратить Фоггу. Он оглянулся, отыскивая глазами поезд, и пришел в еще большее отчаяние, когда обнаружил, что тот ушел.

Филеас Фогг отставал от расписания на двадцать четыре часа.

17

Фикс знал, что Фогг должен был приехать в Нью-Йорк не позднее девяти часов вечера одиннадцатого декабря. Так как в это время уходил пароход в Ливерпуль, другой корабль отплывал только на следующий день. Казалось, что Фогг неизбежно опоздает на пароход.