Они думают: «Мы достаточно возблагодарили Бога вознесением наших молитв, мы достаточно ублажили Его, теперь Его долг — позаботиться о том, чтобы наши молитвы были удовлетворены». И если Бог не реагирует, они жалуются на него и заявляют: «Бога нет, это все надувательство».

Нет, молитва не означает перенесение нашей ответственности на другого. Молитва — это своего рода механизм, при помощи которого мы привносим возбуждение во всю нашу жизнь. Мы возбуждаем каждую частицу нашего тела — и запомните, это механизм, который может глубже всего проникнуть в ваше сердце и тело. Если кто-то полностью поглощен молитвой, всем сердцем, тогда каждая частица его тела становится активной.

Никакая мысль не проникает так глубоко, как молитва. Никакое желание не проникает так глубоко, как молитва, при условии, что человек обладает способностью по-настоящему молиться. Нет ни одного желания, от которого бы вы не могли освободиться. Вы можете быть свободны от секса, который считается самым стойким из желаний. Вы не поглощаетесь полностью даже сексом. Вы обособлены даже от него. Некая скрытая часть сознания остается вне его. Самое большее, сексуальной деятельностью поглощается тело, и лишь очень небольшая часть ума сексуально возбужденного человека вступает в действие. Но сознание и душа остаются вне его абсолютно. Вы не можете быть тотальны в сексе, и это является причиной беспокойства и разочарования в сексуальном желании. Вожделеющий ум говорит: «Я погружусь в него полностью и извлеку из него полное наслаждение», — но он никогда не может погрузиться полностью. Он всегда оказывается как будто полностью погруженным, но на самом деле неспособным на это. Он доходит до определенного предела, а затем возвращается. Как только он достигает момента погружения, так момент разрядки выносит его назад.

Молитва — это то единственное, во что человек погружается полностью, ничто не остается снаружи. Молитва становится тотальной, когда снаружи не остается ничего от человека, возносящего ее. Если вознося молитву вы в ней не полностью, тогда она становится поверхностным актом. Она не будет воздействовать на вас, вы будете оставаться незатронутым. Но молитва может быть настолько глубокой — иногда она становится такой — что человек, возносящий ее, пропадает и остается только молитва. Тогда, когда человек пропал в потоке тотальной молитвы, случается то самое и начинается путешествие к праведному пути. Человек совершает поворот на сто восемьдесят градусов от путешествия вниз к путешествию вверх.

Вот почему мудрец возносит молитвы огню: огонь — это устремляющийся ввысь феномен, он сжигает нечистоты, у него нет эго и он весьма скоро поглощается небом. Когда кто-то погружается полностью в молитву — становится одним целым с ней — он становится пламенем, в котором нет никакого дыма. Дым есть до того, как человек начинает молиться по-настоящему. Нет никакого непосредственного огня. В начале бывает много дыма, поскольку наше топливо очень сырое. На самом деле топливо настолько сырое, насколько многочисленны наши желания. Это подобно клубам дыма, которые поднимаются, когда мы разводим костер из сырых дров. Не бойтесь этого. Человек, отправляющийся в путешествие молитвы, сперва не видит огня, вначале он видит только густой дым, поскольку у нас много сырого топлива. Вот почему мудрец просил огонь сжечь и его прошлые деяния тоже, ибо эти деяния и являются топливом, которое так сыро.

Когда деяние бывает сухим и когда сырым? Какое деяние можно считать сухим и какое деяние можно считать сырым? Если деяние сухое, путешествие вверх легко, поскольку сухое деяние является хорошим топливом. А если оно сырое, тогда путешествие вверх становится трудным, ибо топливо не горит, а лишь дает много дыма. Когда вы остаетесь полностью обособленным от деяния, когда совершаете его, тогда деяние является сухим. Сырым же деянием является то, с которым вы остаетесь связанным при его совершении и даже после его совершения.

Если вы можете быть свидетелем, когда совершаете деяние, тогда деяние становится сухим. Если же вы неспособны быть свидетелем деяние, когда совершаете его, а становитесь деятелем, тогда деяние будет сырым. Если при совершении деяния вы полны Эго и говорите: «Я совершаю его», — тогда это деяние становится сырым. Если же вы говорите: «Бог побуждает меня совершить это, природа совершает это через меня, я же просто свидетель», — и, разумеется, вы не только говорите, но осознаете это и живете в этом духе тоже, тогда это деяние становится сухим.

И пламя жизни тех, кто обладает топливом сухих деяний, сразу же устремляется в Брахму — в вечный дух, а те, кто обладает топливом сырых деяний, оказывается в трудном положении.

Мудрец знает, что у всех нас большинство наших деяний сырое. Поэтому попытайтесь сделать ваши деяния сухими, ибо одна молитва без сухих деяний не достигнет ничего. Отрывайте ваше эго от ваших прошлых деяний и не позволяйте вашим настоящим и будущим деяниям быть связанными с эго. И всегда помните, что никто не придет осуществить вашу молитву. Вы будете трансформированы только благодаря вашей собственной молитве. Молитва — это трансформация. Трансформация не следует за молитвой, она случается в самой молитве. Поэтому не ожидайте появления плодов молитвы в будущем, ибо молитва сама есть плод. И спокойно забывайте о молитве после ее вознесения, ибо сама она есть плод. Возносить молитву в правильном духе — это великое достижение. Но мы придерживаемся ошибочных понятий, ожидая, что кто-то другой осуществит молитву нашу, думая, что раз мы вознесли молитву, то теперь мы должны ожидать плодов.

Подобно огню молитва — интенсивно живущий феномен. У молитвы есть три аспекта, которые я объясню вам, чтобы вы могли правильно понять ее смысл. Во-первых, когда вы возносите молитву, вы говорите «прощай» вашему эго. И если эго остается, не может быть никакой молитвы. Когда мудрец говорит: «О огонь, о Бог, покажи мне правильный путь, я ничего не знаю», — он распрощался со своим эго. Молитва — это полное приятие вашей ничтожности. Вы не можете вознести молитву, пока не превратитесь в ничто. Итак, первый аспект: возносить молитву — значит демонстрировать признание вашей ничтожности, вашей полной беспомощности. Я заявляю, что я не в состоянии сделать что-либо. Я признаю, что все, что я делал, тянуло меня вниз и лишь еще больше запутывало и сбивало меня с толку. Мои деяния стали моим адом. Переплетение моих деяний стало бременем, камнем, давящим на мою грудь. Я больше ничего не могу делать. Теперь я возношу молитву: «О Бог, теперь деятель — Ты, теперь веди меня дальше». Позвольте мне повторить, это не означает, что Бог будет вести вас.