Том высунулся из окна. Теперь он слышал, что звуки доносились с этажа под ним, где располагались главные спальни.

Неожиданно голоса смолкли, и Том уже хотел закрыть окно, но услышал звук удара. Наверняка сильного, он был слышен так отчетливо, и сердце Тома дрогнуло — женщина снова заплакала. На этот раз в рыданиях слышалась такая боль, они звучали так ясно и высоко, что Том не мог не догадаться, чей это голос.

— Свинья! — крикнул он и бросился к двери.

В одной рубашке, в спущенном чулке с болтающимися завязками он побежал по коридору к лестнице и, перепрыгивая через три ступеньки, начал спускаться.

Добежав до спальни отца, он заколебался.

Двойная дверь спальни была распахнута, полог большой кровати отдернут. Том увидел Хэла под вышитыми простынями. Хэл приподнялся, держась за столбик кровати, и позвал Тома, когда тот проходил мимо двери.

— Нет, Том. Иди сюда!

Том не обратил внимания на этот призыв и подбежал к двери спальни Уильяма дальше по коридору. Он повернул ручку, но дверь была заперта изнутри, поэтому он заколотил по ней кулаками.

— Открой, черт тебя побери, Билли! — закричал он.

За дверью долго было тихо, и Том уже собрался снова крикнуть, но дверь вдруг неслышно отворилась. В ней стоял Уильям, своим телом загораживая проход, и Том не мог заглянуть внутрь.

— Чего тебе? — спросил Уильям. — Как ты смеешь кричать у дверей моей комнаты?

Он тоже был в одной рубашке, но лицо его багрово покраснело — от гнева или от усилий, а в глазах горела ненависть.

— Убирайся, нахальный щенок!

— Я хочу поговорить с Элис.

Том упорно стоял на своем.

— Ты уже сегодня с ней говорил. Сейчас Элис занята. Ты не можешь ее увидеть.

— Я слышал плач.

— Это не здесь. Ты, должно быть, слышал крик чайки, или ветер шумит в карнизах.

— У тебя на рубашке кровь.

Том показал на маленькое алое пятнышко на белом рукаве рубашки брата. Уильям посмотрел на него и холодно улыбнулся. Потом достал из-за спины правую руку и пососал ссадину на костяшках пальцев.

— Ударился о дверь.

— Я должен увидеть Элис.

Том попытался протиснуться мимо брата, но тут послышался взволнованный голос Элис:

— Том, пожалуйста, уходи. Я сейчас не могу тебя видеть.

В ее голосе звучали слезы и боль.

— Теперь веришь? — презрительно спросил Уильям. — Элис не желает с тобой разговаривать.

Он отступил и закрыл дверь.

Том стоял в нерешительности. Он поднял руку, чтобы снова постучать, но его остановил голос отца. Хэл опять позвал его.

— Том, иди сюда. Ты мне нужен.

Том повернулся, прошел в комнату отца и остановился у большой кровати с пологом на четырех столбиках.

— Отец, я слышал…

— Ты ничего не слышал, Том. Ничего.

— Но я слышал.

Гневный голос Тома звучал напряженно.

— Закрой дверь, Том. Я должен кое-что сказать тебе.

Том послушался и вернулся к кровати.

— Ты должен запомнить на всю жизнь вот что, Том. Никогда не вставай между мужем и женой. Элис принадлежит Уильяму, он может делать с ней все, что захочет, и если ты встанешь между ним и ею, он получит право убить тебя. Ты ничего не слышал, Том.

Отправляясь ужинать, Том все еще кипел от гнева.

Длинный полированный стол был накрыт на троих, и Уильям уже восседал во главе.

— Ты опоздал, Томас, — заметил он. Уильям улыбался, он был спокоен и красив, на шее у него висела тяжелая золотая цепь, а на груди красовалась брошь с ярко-красным рубином. — Здесь, в Хай-Уэлде, мы садимся ужинать в восемь. Пожалуйста, постарайся следовать обычаям этого дома, пока ты здесь гостишь.

— Хай-Уэлд и мой дом, — холодно возразил Том. — Я здесь не гость.

— Вопрос спорный, и я придерживаюсь противоположной точки зрения.

— Где Элис?

Том подчеркнуто посмотрел на пустое место слева от Уильяма.

— Моя жена нездорова, — спокойно ответил Уильям. — Сегодня она к нам не присоединится. Изволь сесть.

— Возможно, это покажется странным, но у меня нет аппетита. Определенные события не позволяют мне думать о еде. Я не буду сегодня ужинать с тобой, брат Уильям.

— Как пожелаешь.

Уильям пожал плечами и занялся бокалом на высокой ножке, который дворецкий наполнил красным вином.

В дурном настроении Том не доверял себе и не хотел провести ночь в доме с братом. Он набросил плащ и пошел на конюшню. Кликнул конюхов; те спустились по лестнице с чердака, где ночевали, и оседлали ему коня. Первую милю Том проскакал галопом, стоя в стременах и гоня лошадь в ночь. Но ночной воздух остудил его гнев, он пожалел лошадь и поехал шагом по дороге на Плимут.

Аболи он нашел с Люком Джервисом в закусочной в «Ройял Оук» у гавани. Они с нескрываемым удовольствием встретили его, и Том первую кружку эля выпил залпом.

В какой-то миг он по черной лестнице поднялся в комнатку с хорошенькой смешливой девушкой, которая помогала ему, когда он терял равновесие, и подхватила, не дав скатиться со ступенек.

Ее обнаженное тело в свете лампы казалось очень белым, а объятия были мягкими и поглощающими. Она прижималась к Тому, хихикая ему в ухо, и он растерял свой гнев, забравшись на нее. Позже она со смехом отказалась от протянутой монеты.

— Это я должна была бы заплатить тебе, мастер Том. — В городе почти все знали Тома с детства. — Каким отличным парнем ты вырос! Уже много месяцев никто так не размешивал мою овсянку.

Много позже Аболи помешал Тому принять вызов какого-то упившегося моряка, вытащил юношу из таверны, посадил на лошадь и повел ее в Хай-Уэлд. Том качался в седле и громко распевал.

На следующее утро Том поехал на болота с сумкой, в которой скрывалось что-то большое. На перекрестке его ждал Аболи, темная экзотическая фигура в густом тумане. Он повернул свою лошадь и поехал рядом с Томом.

— Думаю, добрые бюргеры Плимута предпочли бы твоему последнему визиту набег французских корсаров. — Он искоса посмотрел на Тома. — Все еще страдаешь от ночных тревог и усилий, Клиб?

— Я спал как невинный младенец. Отчего мне страдать?

Том попытался улыбнуться, но его глаза были покрасневшими.

— Беззаботность и глупость молодости.

Аболи насмешливо покачал головой.

Том улыбнулся, пустил в ход шпоры и заставил лошадь перепрыгнуть через живую изгородь. Аболи последовал за ним, и они поскакали через холм туда, где в складке местности высилась роща деревьев с темной листвой.