Там действительно, кроме дыр, ничего не было. Свой навар сторож держал в глушителе от «Запорожца».

— Эх, Семеныч, — только и махнул рукой начальник. — Не умеешь работать. Это — золото, а не свалка, Клондайк. Здесь миллионером стать можно, а ты…

И пошел, не обернувшись, к своей машине.

Когда начальник выезжал со свалки и поворачивал на шоссе, он услышал сзади какой-то хруст.

«Подшипник полуоси накрылся, — решил он. — Считай, еще сотня баксов!»

Он бросил взгляд в зеркало и…

Его нагоняло Чудовище.

Вот оно зацепило когтистой лапой за бампер, распахнуло дверцу…

На заднем сиденье лежал кувшинчик, купленный им в подарок дорогой Галочке по случаю ее семнадцатилетия, о чем и свидетельствовала надпись на его боку. И эта надпись, буква за буквой, исчезала в пасти Чудовища.

Максим Дмитриевич понимал, что больше ничего подобного купить не сможет, а без подарка любимая его и на порог не пустит. Отправит назад, к жене.

Он схватил с пола монтировку, которую всегда возил с собой, и с криком: «Ты что же, тварь, делаешь!» — огрел Чудище по мордам.

Но Чудище перехватило монтировку, хрумкнуло ею, как только что хрумкало кувшинчиком, и выплюнуло. Монтировка Чудищу не понравилась. Потом, видимо обидевшись на Максима Дмитриевича, схватило его когтистой лапой и со страшной силой выкинуло из машины.

8. Кровавая рапсодия

Недалеко от Москвы, километрах в пяти-семи от Окружной дороги, снимался фильм «КРОВАВАЯ РАПСОДИЯ».

Это был по-настоящему семейный фильм. Деньги на кино дал папа, преуспевающий бизнесмен, сценарий написала мама, преуспевающая в тратах домохозяйка, в главной роли снималась троюродная племянница, преуспевающая топ-модель. Ну, а режиссером, естественно, был сыночек, прошедший практику у самого Спилберга, которому папа как-то помог с деньгами.

Поскольку семейство в основном жило за границей, это не могло не отразиться на сценарии будущего фильма.

«На берегу подмосковного озера, в своей роскошной вилле живет районный врач-терапевт. В озере водится чудовище. Однажды врач после ужина при свечах с медсестрой топ-моделью предложил ей искупаться… Первой нырнула в озеро девушка. (Надо же показать красоту ее не тронутого еще чудовищем тела.) И только она проплыла десяток-другой метров, только она послала воздушный поцелуй врачу, как…»

Этот эпизод и снимался сейчас неподалеку от Окружной дороги.

Рабочие уже подтащили к берегу бочки с томатной пастой, которая должна изображать кровь, механики последний раз проверили зубы куклы-чудовища, гримерша прошлась кисточкой по выпуклым формам топ-модели, удаляя с них пух одуванчиков и шелуху семечек, помощник режиссера поднял хлопушку…

— Стоп! — вдруг крикнул папа-бизнесмен. — Почему Жанка (так звали героиню) в купальнике?

— Здесь дети, — смутилась героиня, кивнув на толпу зрителей по берегам озера.

— Детей — вон! — скомандовал папа. — Потом все увидят по телевизору.

— И вода холодная, — не сдавалась героиня.

— Ничего, потерпишь. Не «Титаник» снимаем.

Топ-модель отошла за кустики и стала стыдливо раздеваться.

— Где кровь? — крикнул папа рабочим.

В озеро полилась томатная паста.

— И еще…

На этот раз папа обратился к сынку:

— Пусть она громче орет. Чтоб кровь стыла в жилах. Чтоб и глухого хватил кондратий… А этот врач…

Папаня повернулся к герою:

— Напрасно мы его взяли. Дохлый какой-то, ручонки тонкие.

— Папа, — тихо сказал сынок. — Он народный артист. У Тарковского снимался.

— И зря. Надо было взять Шварценеггера.

В разговор вступила мама:

— По сценарию он должен быть умным, а не «качком», как твой Шварценеггер. Ты понял? Умным.

— Это ты в сценарии отрази. Пусть в гараже он прячет наркотики. Если такой умный. Ведь он врач. Потом придет полицейский, и они с медсестрой его прикончат. И вывезут труп на двух машинах.

— Сразу на двух?

— А почему бы нет? На одной — руки, на другой — ноги.

— А на третьей что?

— На третьей я тебя вывезу.

— Папа, прекрати! — разозлился сынок. — Ты срываешь мне съемку.

— Это ты мне — «прекрати»? Мне — папочке? А кто за все платит? Кто министру деньги на молодое кино давал, лишь бы тебя из ВГИКа не выгнали? А теперь — прекрати?!

— Мне холодно. — пролепетала актриса. — Можно я оденусь?

— Нет! Привыкай. Скоро тебе тонуть.

— Мы будем снимать или нет? — вдруг вспылил народный артист. — Я у Тарковского столько не ждал.

— Тогда лезь первым в воду! — скомандовал папа.

— Это не по сценарию, — возразила мама. — Если он первым полезет, чудовище его первым и съест.

— Не велика потеря. Если честно, мне вон она больше нравится.

Папа кивнул на модель.

— Ах, так? — Мама не на шутку вспылила. — Теперь мне понятно, что это были за пробы.

Папа с мамой часто ссорились. И мама тогда уходила из дома, а папа на огромных щитах за огромные деньги размещал плакаты по городу:

«Где ты, моя любовь?»

Иногда мама отвечала:

«Ослик. Я тоже скучаю».

Их переписка продолжалась порой несколько недель, пока мама не возвращалась. Тогда и жители города успокаивались.

Но сейчас ссора носила принципиальный характер. Мама даже запустила в папу сценарием.

Вместе со сценарием с ее руки слетело кольцо. С большим десятикаратным изумрудом, подаренным папой по случаю поступления сыночка во ВГИК.

Мама побледнела. А папа позеленел. Еще больше, чем тот изумруд. Ни слова не говоря, он скинул с себя рубашку, майку, трусы… и нырнул в воду.

Все сгрудились на берегу.

Вот папа вынырнул, набрал в легкие воздух… Снова нырнул… Вынырнул… Нырнул… Вынырнул… и победоносно поднял руку. В руке его все увидели кольцо.

— УРРА! — закричали на берегу. — УРРАА!

Но папа почему-то поплыл с кольцом не к их берегу, а к другому, противоположному.

— Ты куда? — крикнула мама.

— Больше ты этого кольца не увидишь!

— Ты бы хоть трусы надел, — пролепетала мама. — Кому ты без трусов нужен?

И тут все заметили, как вода за плывущим палой вспенилась, пошла кругами. Из воды показалась страшная голова. Чудовище! И вовсе не механическое.

Ужас овладел стоящими на берегу.

Пала оглянулся и засмеялся. Он почесал чудовище за ухом. Он думал, что это всего лишь кукла.

Но чудовище издало такой рык!

Оно вырвало из папиной руки кольцо, самого же подбросило над водой…

Описав дугу, пала вновь упал в воду и вынырнул весь в кровавой пене — томатная паста успела разойтись по озеру.

Картинка была столь ужасная, что настоящая уже кровь стыла в жилах.

— Мотор! — крикнул сынок. — Мотор! Снимаем!

Но Тварь с жуткой скоростью устремилась к берегу и, ломая сучья, скрылась из вида.

9. Каждой твари — по харе

Слухи о чудовищном монстре быстро распространились по городу. Они обрастали самыми фантастическими подробностями. Тем более что сфотографировать Тварь никому не удавалось. Один отдыхающий будто