— Черт, — простонал я, обхватив руками ее бедра, прижимая ее к себе, и у нее вырвался нуждающийся стон, когда мой член наполнил ее.

— Ты же знаешь, что я никогда никому не позволю причинить тебе боль, правда, детка? — Пробормотал я, когда она начала двигать бедрами в мучительно медленном ритме, и я наблюдал, как она оседлала меня, как будто я был околдован.

— Я тоже никогда никому не позволю причинить тебе боль, — поклялась она, и эти слова были словно выпущены из лука, нацеленного прямо в мое темное сердце, когда правда в них пронзила меня насквозь и заставила меня истекать кровью за нее.

Я наклонился вперед и крепко поцеловал ее, начав двигать бедрами, чтобы встретиться с ее, и она застонала, когда ее руки скользнули вниз по моей груди и она исследовала твердые бугорки моего пресса.

С рычанием гнева, направленным исключительно на самого себя, я схватил ее запястья и заломил их ей за спину. Татум ободряюще застонала, когда я был груб с ней, и я проклял себя за то, что у меня было для этого больше причин, чем просто ее удовольствие. Я переместил хватку так, чтобы я мог держать оба ее запястья в левой руке и толкаться в нее сильнее, когда я переместил правую руку между нами, чтобы подразнить ее клитор.

Это было жарко, быстро и потно, эти отчаянные притязания друг на друга в темноте, в которых мы оба нуждались больше, чем в каких-либо словах после той гребаной ночи. Мне просто нужно было владеть ею и позволить ей владеть мной.

Когда ее тело крепко сжалось вокруг меня, и она вскрикнула, выгнув спину, я жестко и глубоко кончил в нее, прикусив сосок через лифчик и еще раз пометив ее тело. Я ничего не мог с этим поделать. Каждый раз, когда я овладевал ею, меня переполняла потребность пометить ее плоть и разрисовать ее тело доказательством моего присутствия, как зверь.

Она упала на меня, тяжело дыша и ругаясь, и я усмехнулся, когда ослабил хватку на ее запястьях и провел руками вверх по ее позвоночнику, наслаждаясь ощущением соединения наших тел слишком сильно, чтобы позволить ей отодвинуться прямо сейчас.

— Я чертовски ненавижу тебя, Киан, — прорычал Сэйнт мне на ухо, и я расхохотался, осознав, что он все это слышал.

— Прекрати подслушивать нас, если тебе это не нравится, придурок, — съязвил я, пока Татум боролась со смехом. — Если я останусь наедине со своей женой, я закончу тем, что трахну ее. Решение предрешено, так что смирись.

Сэйнт проклял нас, но я просто вытащил наушник и сунул его в карман джинсов, которые были сложены на сиденье рядом с нами.

Теперь машина явно двигалась по улицам с уличными фонарями, и их оранжевое свечение пробивалось сквозь затемненные окна ровно настолько, чтобы я мог видеть немного лучше, и я посмотрел на свою девушку с улыбкой на лице.

— Разве я не говорил, что у нас все будет хорошо, детка? — Я поддразнил ее, и она закатила глаза.

— Давай просто подождем, пока мы не закончим это, прежде чем начнем злорадствовать, — предложила она, наклонив голову так чертовски мило, что мне захотелось съесть ее, как большому злому волку.

Я завладел ее губами и крепко поцеловал, пытаясь одним этим поцелуем сказать ей, как много она для меня значила, потому что я знал, что у меня ни за что на свете не было гребаного способа выразить это словами.

Ее руки снова скользнули мне на грудь, и на этот раз вместо того, чтобы убрать их, я позволил себе насладиться тем, как ее пальцы скользят по моей коже, прикосновение кольца, которое я подарил ей, когда женился на ней, заставило меня улыбнуться, когда она продолжала носить его. Каждый день с тех пор, как я произнес ей эти клятвы в той церкви, она носила его на пальце, и каждый раз, когда я видел его, я не мог удержаться от ухмылки, как самодовольный ублюдок, которым я и был, потому что сделал ее своей.

Я понятия не имел, как мы собираемся делать что-либо из того, что нам нужно сделать, чтобы уничтожить людей, которые причинили нам зло. Но когда я был в ее объятиях, я понимал, что мне все равно. Я бы сделал все возможное, чтобы разрушить их, и я бы отдал все, что у меня было, чтобы защитить эту девушку в моих объятиях.

Моя жизнь принадлежала ей, и она могла бы забрать и мою смерть, если бы ей это было нужно. Я все равно поклялся в этом. Пока смерть не разлучит нас. И каждое мгновение, пока мое сердце продолжало биться, я знал, что оно будет принадлежать ей.

Мой уровень адреналина все еще зашкаливал, когда мы возвращались в Храм. Сэйнт оставил снаружи корзину с новой одеждой, гелем для рук и долбаным разбавленным отбеливателем, так что к тому времени, как мы вошли внутрь, мы были свежи, как маргаритка.

Монро бросился на меня, беззаботно прижимая к своей груди, и я вздохнула, вдыхая его успокаивающий аромат. Мой ангел-хранитель. Я не сомневалась, что он сходил с ума от беспокойства, и мне было больно видеть, как он так на меня смотрит. Как будто он боялся, что я не вернусь.

Монро отпустил меня, хлопнув Киана по плечу, но я оттолкнула его.

— Не подходи слишком близко, — сказала я в тревоге. — Его нужно поместить в карантин.

— Да, она права, — твердо сказал Киан, и Монро кивнул, отступая. — Не то чтобы вирус «Аид» действительно мог уничтожить Киана Роско. — Он ухмыльнулся, как самоуверенный ублюдок, и я закатила на него глаза.

Следующим ко мне подошел Сэйнт, и мои брови взлетели вверх, когда он притянул меня к себе, положив одну руку мне на затылок, а другую — на основание позвоночника. Он отпустил меня так же быстро, затем кивнул Киану, который кивнул в ответ, между ними состоялся какой-то тихий разговор. Хотя я могла рискнуть предположить, что это было.

Я знала, что я больше не была для них просто собственностью, но с Сэйнтом всегда было трудно точно сказать, что он думает обо мне. Ценность, за которую он готов умереть, или девушка, которую он действительно впустил в свое ледяное сердце?

— Где Блейк? — Спросила я, разыскивая последнего члена нашего племени.

— Он в своей комнате, — сказал Монро, нахмурившись. — Я