Фей чувствовала, что случилось самое страшное: Эмбер никогда не простит ей восемнадцати лет обмана. Единственной возможностью снова обрести доверие дочери была полная капитуляция. Дав Эмбер свободу, Фей обретала призрачный шанс на ее возвращение.

Шона рывком открыла дверь и порывисто обняла подругу.

— Мэгги, как же я скучала! — завизжала она, прыгая на месте как мячик.

Мэгги расцеловала ее в обе щеки. Подруги вошли внутрь.

— Я тоже скучала. — Она обвела взглядом уютную гостиную, где еще недавно бывала так часто. — Новые шторы? — спросила она, тотчас заметив, что тяжелые коричневые занавески сменились воздушными бежевыми воланами. — И не только шторы, как я погляжу. Покрывала тоже новые. — Диван и кресла теперь были задрапированы мягкой кремовой тканью из ангоры. — Какая красота!

— Сразу видно, что ты давно тут не была, — хмыкнула Шона, польщенная комплиментом. — Погоди, ты еще в кухне не была. Рол разрисовал фасады, а мы с Россом вставили в дверь витражи в китайском стиле. У нас столько перемен, подружка!

Зато сама Шона ничуть не изменилась, подумала Мэгги с нежностью. Ее бывшая коллега и близкая приятельница оставалась такой же порывистой и энергичной, как и в те дни, когда Мэгги еще жила в Голуэе. Узнав, что Мэгги приезжает забрать остатки своих вещей, Шона радовалась как ребенок.

— Ночуй у нас, — предложила она.

— Да, спасибо, — улыбнулась Мэгги. Жутко было представить, что она может лечь спать в ту же кровать, на которой Грей занимался сексом с другой женщиной. Может быть, даже не с одной. Уж лучше ютиться на диване в квартирке друзей.

Оценив перемены на кухне, Мэгги забралась на высокий барный табурет, и они с Шоной стали пить чай с рассыпчатым печеньем. Мэгги рассказала подруге про Айвана, о своей работе в библиотеке и успехах в социальной деятельности.

— Хочу поговорить с опытным юристом насчет продажи своей доли квартиры, — поделилась она. — Причем как можно скорее. Квартира — последнее, что связывает меня с прошлой жизнью, и я хочу отсечь прошлое с помощью этой нехитрой хирургической операции.

— Мне будет тебя не хватать, — напомнила Шона. — На работе без тебя скучно. Да и по вечерам не с кем пообщаться, с тех пор как ты уехала в Дублин.

— Понимаю, — вздохнула Мэгги. — Я тоже буду скучать, но ведь это не эмиграция, правда? Я не улетаю в далекий космос. У нас есть почта, телефон и дешевые внутренние перелеты.

Шона кивнула с таким видом, словно собиралась возразить, но вовремя одумалась.

— Ладно, забыли, — сказала она. — Давай выберемся в город и хорошенько его встряхнем. Недалеко отсюда открыли новую французскую булочную. Там продают шикарные шоколадные тортики.

Подруги забежали на секунду к Россу, жившему этажом ниже. Из-за двери несся рев музыки.

— Что играет? «Я буду жить»? — спросила Мэгги. Росс всегда включал самую знаменитую песню Дайаны Росс, когда расставался с очередным другом.

— Боюсь, что так, — вздохнула Шона. — Говорит, так трудно найти хорошего парня. Все грозится эмигрировать туда, где никто не посмотрит косо на гея, который носит розовый цвет и целуется на улице.

— То есть в Сан-Франциско? — усмехнулась Мэгги.

— Кажется, в Эдинбург. Я пыталась объяснить Россу, что в Эдинбурге геи не носят розовый цвет и не целуются прилюдно, но все бесполезно. Росс говорит, что в зимней одежде выглядит привлекательней, поэтому Эдинбург ему подходит.

Подруги помолчали, восхищаясь странной логикой приятеля. Из-за двери неслись вопли Дайаны Росс.

— Странные вещи происходят с теми, кто переживает разрыв отношений, — заметила Шона. — Неужели я потеряю и Росса? Вы оба сбежите из Голуэя, а я останусь здесь… ужасно, да?

— Не думаю, что Росс уедет. Он же не оставит Нуриева. Как думаешь, легко кролику получить ветеринарный паспорт?

— Не знаю наверняка, но не думаю, что это станет проблемой. Ведь если Нуриев не сможет уехать с Россом, он оставит его нам. Знает ведь, подлый тип, какие мы ответственные люди.

— И вы согласитесь взять кролика? Он же будет всюду писать!

Шона хмыкнула.

— Зато у него такие крохотные лапки. И такой трогательный хвостик, — заметила она. — С ним можно возиться как с малышом.

Мэгги косо взглянула на Шону.

— Как с малышом, да? — переспросила она. Ей не понравилось, каким мрачным стало лицо подруги. Неужели Шона узнала, что не может иметь детей? Конечно, они созванивались, но порой трудно выложить дурную новость по телефону. — Ты расстроилась? Я не хотела тебя…

— Да все в порядке, — пробурчала Шона. — Просто хотела выбрать для признания более подходящий момент. — У Мэгги замерло сердце. — Я беременна. Пол и я станем родителями! У нас будет малыш! И кролик, возможно, тоже!

— Господи, как здорово! — взвизгнула Мэгги, чувствуя облегчение. — Я так за вас рада! — Она бросилась обнимать подругу, но тотчас отстранилась.

Они обе посмотрели на живот Шоны.

— Знаю, он все еще плоский. Представляешь, я была в магазине для беременных, так вот, у них там есть специальные накладки на живот, имитирующие пятимесячную беременность, чтобы можно было покупать на будущее. Наверное, я всех продавцов там достала — уже третий раз прихожу и надеваю эту накладку. Мне так нравится видеть себя с животиком!

— Так пошли туда сейчас же! — воскликнула Мэгги. — Мне тоже не терпится увидеть тебя с животиком.

Отказавшись от идеи дозвониться в квартиру Росса, где орала музыка, подруги торопливо спустились по лестнице во двор.

— Я не знала, как рассказать тебе о беременности, — говорила Шона. — Ну, сама понимаешь: у нас с Полом такое счастье, что хоть пой, а у тебя личная трагедия. Мы, кстати, прозвали Грея ублюдком года, если тебя это интересует.

— Ублюдок года? Отличный титул. Уверена, Грей пришел бы в восторг, он любит во всем быть первым, — хмыкнула Мэгги.

— Ты улыбаешься! — не поверила своим глазам Шона.

Они пересекли улицу, направляясь к французской булочной.

— Еще бы! Ведь я так рада за вас с Полом. И как можно не радоваться, если у вас впереди новая жизнь?

— Ну… — Шона потянула на себя тяжелую дверь булочной и скользнула внутрь. Подруги оказались во власти ароматов свежей выпечки. — У тебя тоже новая жизнь, однако старая все еще тянет обратно, правда? Я боялась рассказывать тебе о беременности, пока у тебя все не устаканится. Тяжело радоваться за других, если у самой сплошные неприятности.

Мэгги задумчиво села за столик. Ей требовалось взвесить новую информацию. Долгие годы она считала Шону и Пола недостаточно серьезными для того, чтобы стать родителями. Пожалуй, они и сами несколько задержались в детстве: закатывали вечеринки, ездили в Диснейленд, спускали деньги на сущую ерунду.