нельзя. И конечно, это трагедия. Помните фильм про гараж? Ну, не обязаны, конечно. Нет, и не важно, это к тому, что так было всегда. Человек держится за свою норку, а жизнь его оттуда выковыривает. Нет гнёздышка, нет норки — и ухватить тебя не за что. Так и академик говорил, но он был биолог, и считал, что цель жизни — размножение. Не просто размножение, конечно, а ещё и захват территории. Это очень хорошо видно по поведению полевых мышей. Так-то академик говорил, что люди живут ради детей, это то же самое, просто лучше звучит. А жена его спрашивала за этим столом, зачем вся эта его медицина, для чего? Потому что человек всё равно умирает. Сперва живёт ради детей, а иногда дети умирают раньше. Но это потом она так говорила, после войны. Их сын погиб в сорок пятом, за два месяца до последних выстрелов. Был лётчиком, вернее, стрелком на бомбардировщике и сгорел в воздухе, не долетев ещё до земли. Чистый невинный мальчик, был в армии меньше года. Подавал большие надежды, хотел тоже стать биологом. Когда был маленький, то поймал ежа, и он, смешно топая, бегал по даче.

Сразу всё стало бессмысленным: и самодовольство от того, что они увернулись от неприятностей тридцатых, когда Сергей Маркович ходил тут по комнатам и вслух торговался с судьбой. И то, что неприятности настигли его в сорок восьмом, но это были лёгкие неприятности. Всё обошлось, пересидел на даче, а потом вновь вернулся в медицинский институт. В пятьдесят восьмом он стал действительным членом Академии. В дачный посёлок за Сергеем Марковичем приезжала чёрная машина, чтобы отвезти его на службу — сперва эта машина была округлой, потом стала угловатой, потом стала заезжать реже. А вот жена его в тот победный год выгорела изнутри. Они взяли в семью девочку рано ушедших родственников, скрывая от неё, а главное, от себя, что берут ребёнка, как собаку, для того, чтобы заполнить пространство.

Но стерпелось и слюбилось, хоть и без жара. Приёмная дочь стала орнитологом, в семьдесят третьем вышла замуж и засобиралась в дорогу.

От дочери приходили открытки с нечитаемыми штемпелями. Иногда она присылала фотографии диковинных птиц. В объектив косил огромный пеликан, а из клюва его высовывалась весёлая рыба. Рыбе было хорошо там, в клюве. Кажется, рыба смеялась.

Я думаю, что старый академик, оставшись один, просто проклял эту землю. Представьте себе, как он выходит на крыльцо и проклинает дачные и садоводческие посёлки. Стоит, как старый еврейский бог, и седая борода его трясётся в такт взмахам рук.

Официантка представила, и картина получилась завораживающая. Сосед ей уже нравился, за столом он казался моложе, и она поняла, что он не сумасшедший. Сумасшедших она видела много и на родине, и здесь. За несколько месяцев жизни в посёлке она обнаружила женщину, которая жаловалась на женщину с ребёнком, которые живут у неё на чердаке и ссорятся. Всё бы ничего, но ребёнок потом плачет всю ночь. Крепкие старики-пенсионеры стали ветшать, как мебель. Они уходили по грибы, а потом звонили родным с какой-нибудь поляны, не понимая, где они, и путая имена детей. Да что там, не всегда помня своё имя.

Кончился у этих людей завод, взяла над ними верх биология.

А этот внук академика, наверное, он внук, или муж внучки академика был вполне крепок и остроумен. Причём явно к ней расположен и уже достал из буфета бутылку небедного вина. Можно было бы сойтись с ним, у него явно есть квартира в городе. Будет надёжный тыл, когда весной она снова начнёт битву за город. Но тут же она осеклась, побоявшись, что вдруг снова мысли вытекут из головы, как табачный дым.

— Да вы курите, — сказал хозяин. — Я и сам курю, только пока не хочу. А? Прямо здесь можно.

Но она встала, чтобы размяться, и вышла на крыльцо. Сквозь мглу беззвучно летел самолёт. Теперь, в карантинные времена, их стало мало, и огонёк можно было легко спутать со звездой.

Хозяин позвал её внутрь, и она, поторопившись чуть больше, чем нужно, споткнулась на пороге. Он поддержал ее, и девушка ощутила вдруг, какой жар идёт от его тела. На минуту ей показалось, что у него температура, что по нынешним временам опасно. Нет, это что-то другое, и она поняла, что хозяин продолжает держать её и обнимает чуть крепче, чем нужно. Но ей понравилось, и она забралась рукой ему под свитер, поразившись твёрдости горячего тела.

Хозяин поцеловал её, больше властно, чем страстно, и вдруг подхватил на руки. Обошлось без вырванных пуговиц, вообще этот старый ловелас был очень умелым, и официантка уже обнаружила себя на столе. Опыт у ней был побольше, чем у многих, но фальшивый старик даже не запыхался.

Второй раз они сделали это уже в комнате, а третий — после разговоров. Так лежат вместе люди, не верящие в романтику. Они обнимаются без волнения.

Девушка сказала, что ей очень жалко того погибшего мальчика. Она тоже как-то принесла ежика домой, а вот волков никогда не боялась. В её южных местах просто нет волков.

— Волк есть везде, — ответил хозяин. — Детей пугали не тем волком из сказок, хотя даже родители тогда думали, что это волк, который ходит вокруг дачи, где заперлись семеро козлят. Родители, произнося всё это, говорили правду. Тут в лесу был мысленный волк.

— Воображаемый?

— Нет, мысленный. Это разные вещи. Любой, кто внимателен, мог увидеть его следы за сторожкой и у лесного озера. Но люди невнимательны.

Девушке нравилась эта игра, и когда она повыла в третий раз, будто волчица, она вернулась к разговору о лесных жителях. Мужчина отвечал, что всё есть, ничто не исчезло, просто надо присмотреться. Пророчество сбылось. Она переспросила, и ей ответили, что это из книги одного пророка, который проклиная город, обещал, что превратятся реки его в смолу, и прах его — в серу, и будет земля его горящею смолою: не будет гаснуть ни днем, ни ночью; вечно будет восходить дым её. Будет от рода в род оставаться опустелою; во веки веков никто не пройдет по ней; и завладеют ею пеликан и еж. В этих словах чувствовалось какое-то дикое могущество: пеликаны и ежи оказывались главнее людей.

Она представила это странное зверьё, сирина и струфиона, а также онокентавра, и уже не понимала, спит ли или слушает, но, выплывая на поверхность сна, а потом ныряя на глубину, ощущала себя девочкой, что стоит у калитки в