– Не знаю, – ответила Анна, холодея от мысли о возможной реакции Генриха. – Я с ним не виделась.

– Когда увидишься, продемонстрируй ему любовь и раскаяние. Скажи, что сделала это в отчаянии, из страха потерять его.

– Так я и сделаю, – согласилась Анна.

Генрих не пришел распекать супругу или выяснять подробности, но его неудовольствие вскоре было выказано явно и открыто.

Страдая от чувства вины, что не видела дочь в ее первый день рождения, Анна поехала навестить Елизавету в Ричмонд. Вместе с ней отправились дядя Норфолк, герцог Саффолк и целая свита лордов и леди. Некоторое время Анна провела, играя с ребенком, весьма разговорчивым и любопытным. Девочка, одетая в бархатные юбки и расшитый лентами чепчик, топала на неуверенных ножках и скакала на терпеливой Маленькой Почему, а леди Брайан и прочие няньки стояли вокруг, готовые подхватить малышку, если та вдруг упадет. Елизавета с интересом рассматривала Анну, тянула к ней пухлую ручку, щипала за щеку и повторяла:

– Милая леди.

Два герцога, высказав положенное количество похвал принцессе, начали приходить в нетерпение.

– Я не останусь надолго, – сказала Анна. – Темнеет быстро. Мы уедем не позднее четырех часов.

Тут Норфолк шокировал ее заявлением:

– Ваша милость, король приказал нам посетить леди Марию, пока мы здесь, и передать ей его приветствия.

Произнесено это было тоном, не терпящим возражений.

– Вы не пойдете! – вспыхнула Анна, не в силах поверить, что Генрих отдал такое распоряжение.

– Это повеление его милости, – напомнил Саффолк. – Мы не смеем ослушаться.

И с этими словами оба удалились, а другие лорды и даже некоторые ее дамы потянулись следом.

Анна встала и передала Елизавету леди Брайан. Анна была потрясена, осознав, что ее власть идет на убыль и все это понимают. Возможно ли, чтобы Генрих, даже сейчас, размышлял о восстановлении Марии в правах на наследование престола? Если так, где окажутся они с Елизаветой?

Она должна была что-то предпринять. Если бы только она была беременна! Однако Генрих не посещал ее ложе с тех пор, как она укорила его связью с Джоан Эшли, и эта маленькая стерва все еще обреталась при дворе.

В Уайтхолл возвращались по воде, Анна сидела в каюте за зашторенными окнами. Она не могла разговаривать с предавшими ее слугами. А оказавшись в убежище своих покоев, бросилась на постель и залилась горючими слезами.

Немного оправившись, Анна решила, что будет благоразумно исполнить желание Генриха. Если она проявит дружелюбие к Марии, это может способствовать возвращению ей королевских милостей. Поэтому мачеха написала падчерице теплое письмо с пожеланием не падать духом.

Ответа не последовало, хотя Анна подозревала, что Генрих прослышал о ее послании, так как начал снова посещать ее по ночам. Король сохранял отстраненность и проводил с ней лишь время, необходимое для того, чтобы супруга зачала ребенка, но в данный момент этого было достаточно. Когда она забеременеет, он вернется к ней, как уже бывало, а Джоан Эшли пусть пойдет и повесится! А когда родится сын, никто не посмеет тронуть Анну.

В Англию с официальным визитом прибыл французский адмирал. Целью посещения было развитие дружеских отношений между двумя королевствами. В честь гостя Генрих устроил пышный банкет и пригласил ко двору множество прекрасных дам. Анне предстояло сидеть во главе стола, а потому наряд она выбирала с особой тщательностью. Взгляд в зеркало сказал, что она выглядит напряженной, несчастной и на все свои тридцать три года. Анна пощипала щеки и покусала губы, чтобы стали поярче. Важно было явиться в лучшем виде и не затеряться на фоне других женщин. Она хотела произвести впечатление на адмирала, который являлся близким другом французского короля и обладал большой властью в своей стране. Следовало убедить его, что нет лучшей невесты для младшего сына короля Франциска – Карла, герцога Ангулемского, – чем принцесса Елизавета. Согласие французского монарха на их брак послужило бы на пользу общественного признания Анны королевой, а Елизаветы – законной наследницей Генриха. Стоит обручить Елизавету с сыном Франциска, и он наверняка станет таким же влиятельным другом для Анны, каким был император для Екатерины.

Попытку договориться о браке Елизаветы Анна предприняла с одобрения Генриха. Он сам заговорил об этом союзе некоторое время назад. Король сказал немного, но Анна догадалась, что он задумывался о том времени, когда Елизавета станет королевой Англии. Брак с младшим сыном Франциска, который не имел обязательств перед своей страной и мог жить на чужбине, не поставит Англию в прямую зависимость от Франции.

Главный зал освещала тысяча свечей, посуда на буфетах сверкала. Во время банкета адмирал, образованный и довольно красивый аристократ, вежливо слушал рассуждения Анны. Он ничего не отрицал. Видя, что уговорами большего не добиться, Анна спросила, встречался ли он с Леонардо да Винчи, и тот ответил утвердительно, добавив, что любимый портрет старого мастера «Мона Лиза» теперь висит в купальне короля Франциска.

Анна предавалась воспоминаниям о своей жизни при французском дворе и наблюдала за танцующими, когда к ним присоединился Генрих.

– Милорд адмирал, я собираюсь привести вашего секретаря и познакомить его с королевой, – сказал он.

Анна смотрела вслед королю, который, виляя, пробирался мимо кружащихся пар, и вдруг увидела, как Генрих остановился и поклонился какой-то даме. Это была Джоан Эшли! Через мгновение они уже танцевали. Пораженная этим зрелищем, Анна громко рассмеялась.

Адмирал обиделся:

– Мадам, вы смеетесь надо мной?

Анна быстро покачала головой, указала рукой туда, где находился король, и пояснила:

– Он пошел за вашим секретарем, но натолкнулся на даму, и та заставила его совершенно позабыть, куда и зачем он шел!

Она снова засмеялась, но глаза ее наполнились слезами. Адмирал смущенно отвернулся.

Мария прозябала в деревне уже три месяца. Джордж узнал, что они с Уильямом уехали жить к Стаффордам.

– Я все еще зла на нее, – призналась брату Анна. – Пусть лучше здесь не появляется!

Но тут пришел Кромвель и показал Анне письмо Марии, в котором та молила о заступничестве. Анна прочла послание сестры, потом с отвращением сунула его назад в руки Кромвелю и резко бросила:

– Так она ничего не добьется! Никогда не слышала, чтобы проситель высказывался в столь заносчивом тоне, не выражая ни малейшего раскаяния. С чего она решила, будто ее тяжелое положение заслуживает большего сочувствия, чем несчастья других людей? Мастер Кромвель, она слишком многого требует от вас. Если она действительно рассчитывает на примирение со мной, то использует для этого неподходящий способ.

Анна не призналась, как сильно уязвили ее слова Марии: «Конечно, я могла бы связать свою судьбу с человеком более высокого по рождению статуса, но уверяю тебя, мне не найти другого, который бы так меня любил. Я скорее стала бы просить подаяние вместе с ним, чем стала бы венчанной на царство королевой». Насмешка задевала слишком глубокие чувства, обнажала ревность Марии и выявляла горькую иронию сложившейся ситуации.