Джордж нахмурился:

– Я лишь прошу тебя проявлять осмотрительность. Этот человек процветает благодаря своей власти. Он держит под контролем доступ к королю. Пользуется услугами целой армии шпионов, а благодарные клиенты так и рвутся оказывать ему услуги. Знание – сила, Анна, а Кромвель позаботился о том, чтобы занять и сохранить за собой пост, который делает его невероятно влиятельным. Он может попытаться ослабить твое положение.

– Генрих ему этого не позволит, – заверила брата Анна. – Он не любит Кромвеля так, как любил Уолси. К тому же у нас с Кромвелем общие цели. Мы оба поддерживаем реформы и главенство короля над Церковью.

– Ну, просто следи, чтобы он не входил в противоречие с тобой, – предупредил Джордж. – А то он уже недоволен Бреретоном.

Бреретон обвинил одного человека в том, что тот убил его уэльского вассала, но суд в Лондоне оправдал этого парня, тогда истец взял дело в свои руки и повесил оправданного.

– Господин секретарь возмущен поступком Бреретона и, очевидно, тобой. Отец слышал, как Кромвель говорил, что это чистое злодейство, а он любил несчастного повешенного и пытался спасти его.

– Бреретон говорит, он был негодяй. Он пожаловался мне, что правосудие обмануло его ожидания, и я разрешила ему снова арестовать и допросить виновного.

– Это объясняет, почему Кромвель упоминал твое имя.

– Ну что ж, придется ему смириться, – сказала Анна. – Теперь правосудие свершилось.

К ним присоединился Норрис. Он принес лютню.

– Слышал, тебя можно поздравить. – Джордж хлопнул сэра Генри по спине. – Хранитель королевского кошелька, смотритель охотничьих собак и соколов! И Черный Жезл в доме парламента![26]

– Все это исключительно благодаря доброте ко мне вашей милости и короля, – скромно ответил Норрис. – Боюсь, я не достоин подобных щедрот.

– Это нелепо! – Анна улыбнулась. – Король любит вас, как никого другого. А я – я доверяю вам во всем.

Норрис опустился на одно колено, взял руку Анны и поцеловал.

– Для меня благословение – служить такой любящей госпоже! – с горячностью произнес он.

Анна отняла у него руку. Она заметила, что Джордж смотрит на них с любопытством.

– Мария больна, – прибыв вечером на ужин, сообщил Генрих. – Шапуи умоляет отпустить ее к матери, но я не доверяю ему или им. Не говорите ничего, Анна, я никогда не соглашусь на это. Кромвель советует послать к Марии моего личного врача.

«Боже, пусть этот мой ребенок окажется сыном», – молилась про себя Анна, садясь за стол и дожидаясь, когда ее плечи накроют салфеткой.

Пока она не родит принца, трон под ней будет шататься, и к тому есть причины. В моменты наибольшего отчаяния тихими ночами Анна тревожилась, что Генрих ее разлюбит, если она произведет на свет еще одну дочь. Самым страшным ночным кошмаром было возвращение Генриха, уступившего решению папы, к Екатерине.

Через несколько дней пришло известие, что Мария поправилась, но Анна не могла уняться, в голове вертелась мысль: «Ах, насколько было бы лучше, если бы она умерла и ее мать тоже. Это решило бы все проблемы».

Генрих обдумывал, не совершить ли ему официальный визит во Францию. Анна с ним не поедет, так как она в положении, но ей это было очень кстати.

– Если во время отъезда короля Мария сляжет, я не стану посылать к ней своего врача, – сказала она Джорджу, когда однажды после обеда они отдыхали в ее покоях. – Лучше избавлюсь от нее. Например, заморю голодом. – Она вся кипела от гнева и досады.

Джордж сдвинул брови:

– Я не возьмусь предсказать, как отреагирует король, если ты это сделаешь.

– А мне все равно, даже если бы меня за это сожгли заживо! – крикнула она, чувствуя, что близка к истерике.

– Ш-ш-ш, сестрица, ты не должна такое говорить.

– Но, Джордж, она прямая угроза для меня и для Елизаветы. Я желаю ей смерти! – Анна уже почти плакала.

– Скоро она угомонится. Сегодня король сказал, что леди Марию и вдовствующую принцессу должны привести к присяге. Он отправляет к ним архиепископа Йорка, а тот не потерпит никаких глупостей. Сначала он посетит вдовствующую принцессу.

– Слава Богу! – торжествуя, воскликнула Анна и исполнилась облегчения. – Если они принесут присягу, очень хорошо. Если откажутся, Генрих должен принять против них меры. Как бы они ни поступили, мы в любом случае их одолеем!

Екатерина отказалась присягать, заявив, что, если она не жена королю, как тот утверждает, тогда не является и его подданной, а в таком случае от нее нельзя требовать клятвы.

– Но ведь эта женщина всегда настаивала, что она ваша жена, а значит, ей должно быть ясно: таким поведением она дает повод для наказания, – заметила Анна Генриху, когда они ехали во главе кавалькады по украсившимся весенним цветом аллеям во дворец Элтем, где находилась Елизавета.

– Ее заставят, – пообещал Генрих.

Весь двор принцессы склонился в реверансах при появлении в детской короля и королевы. Дочь родители обнаружили на руках у воспитательницы.

Елизавете было семь месяцев, и она уже вовсю лепетала на своем младенческом языке.

– Иди-ка к своему папочке, – сказал Генрих, взял малышку из рук леди Брайан и стал качать на колене.

– Папа! – радостно крикнула девочка и ухватила Генриха за бороду.

– Ух! У тебя крепкие ручки, милашка. Это самый прекрасный ребенок на свете, вы согласны со мной, Анна?

Анна наклонилась и поцеловала Елизавету в пушистую головку.

– Действительно, – согласилась она и ощутила внутри знакомую пустоту.

Но все исправится, когда у нее будет сын. Тогда Елизавета перестанет быть живым напоминанием о ее неудаче с рождением принца.

Оставив дочь на попечении нянек, отец и мать пошли осматривать детскую, которую готовили для второго ребенка, и, удовлетворенные видом золоченого потолка и роскошной обстановки, проследовали в церковь на вечерню.

Только они вышли после службы, к Анне приблизилась леди Рочфорд.

– Мадам, я должна вам кое-что сказать. Леди Мария находилась в капелле и сделала реверанс вашей милости.

– Жаль, что я этого не видела! – воскликнула Анна, а Генрих засиял. – Я бы ответила ей тем же. Где она?

Она нетерпеливо оглядела заполненную народом галерею и заметила спину Марии, исчезающую за дверями в дальнем конце прохода.

– Пойдите за ней, Джейн, – забыв о своих злых намерениях по отношению к Марии, приказала Анна. – Передайте, что я приветствую ее с большой любовью и прошу извинения, потому как если бы видела, что она сделала мне реверанс, то ответила бы тем же. Скажите ей, я желаю, чтобы это стало началом нашей дружбы, которая найдет с моей стороны самый теплый прием.