— Гагарина вы забрали? — светски полюбопытствовал он.

— Нет, мы по металлу, — ответил пришелец.

— С какой планеты к нам прибыли?

— Тебе-то какая разница? Все равно не запомнишь. Допустим, с планеты Джи.

— Это где ж такая?

— Блин, я сюда что, астрономию прилетел преподавать? Ладно, смотри! — он разложил свою лапку, заканчивавшуюся коготком, и указал вверх.

Писодей с готовностью запрокинул голову: звезды сплошь усыпали черное осеннее небо. Казалось, кто-то грабанул магазин «Якутские алмазы» и, спасаясь от погони, рассыпал по Млечному пути всю добычу: попадались яркие «каратники», вроде Полярной звезды, но в основном это была алмазная крошка и даже пыль.

— Ищи Малую Медведицу!

— Нашел! — сразу ответил Андрей Львович, поневоле преподававший в школе еще и астрономию.

— Теперь чуть выше и левей: найди две звезды. Видишь? Малый Пес называется.

— И у вас тоже?

— Глупый вопрос! Имена созвездиям давала Працивилизация. Они у всех «разумников» одинаковые.

— Но ведь вроде…

— Вроде у Мавроди. Продолжаю: если посмотреть в сильный телескоп, можно увидеть несколько точек вокруг правой звезды. Это планеты. Самая яркая точка называется Джи. Это моя родина. Понял?

— Понял.

— А теперь объясни, куда я-то попал? Когда наши прилетали сюда в последний раз, никаких «разумников» не видели. Бродили какие-то гамадрилы. Была, правда, в Африке выездная генетическая лаборатория этих засранцев с Андуара. Но мы с ними не разговариваем…

— Видите ли, эволюция за время вашего отсутствия значительно ушла вперед… — с внутренней гордостью сообщил писодей.

— Вы еще верите в эволюцию? Наивные!

— Откуда же тогда берутся новые формы? Человек, например… — удивился Кокотов.

— Выдумываются.

— Кем?

— Старыми формами.

— Да? А вот скажите, я слышал, что разум есть не что иное, как смертоносные вирусы вроде СПИДа, которыми одна галактика в момент астрального соития заражает другую.

— Возможно. Не знаю, — подумав, ответил «богомол», — Половая жизнь Вселенной еще плохо изучена. А тут у вас не бордель?

— Почему бордель?

— Ну, вопросы интересные задаете. Голых женщин ищете.

— Нет, тут «Ипокренино», — с достоинством объяснил Кокотов. — Дом ветеранов культуры.

— Даже так? В самом деле, продвинулись… И кто же здесь живет?

— Поэты, актеры, художники, архитекторы, композиторы, чекисты…

— Не может быть! Ты тоже ветеран?

— Нет. Я писатель и сюда приехал сочинять сценарий с режиссером Жарыниным.

— Надо же! — От восторга пришелец сложил лапки и молитвенно прижал к груди. — Знаешь, я тоже в юности мечтал стать режиссером. Но пробиться совершенно невозможно…

— Почему?

— По кочану! Страшная, чудовищная семейственность. Мафия!

— И у нас тоже! — обрадовался такому межгалактическому совпадению писодей. — Михалковы, Кончаловские, Германы, Тодоровские, Чухраи, Бондарчуки, Лунгины… Отцы, сыновья, внуки. Страшное дело!

-— Как?! Всего-навсего три поколения?! И вы еще жалуетесь! — вскрикнул «богомол», от удивления затрепетав прозрачными узорчатыми крыльями. — О, счастливцы! У вас какой витальный лимит?

— Простите?

— Живете сколько?

— Лет семьдесят, если повезет… — вздохнул Андрей Львович.

— А мы — тысячу лет! Вообрази, двадцать поколений одной семейки колготятся одновременно. И все — режиссеры! Не пробиться! Никаких шансов. Кто меня поддержит, я ведь не голубой. Я, как видишь, зеленый и предпочитаю самок. В результате пришлось в космосе челночить. У нас астронавтика — профессия неудачников. Семью-то надо кормить! Вот и летаю туда-сюда, мусор всякий собираю. А ты почему такой грустный? Сценарий не получается?

— Нет, вроде с третьего раза получился.

— Жарынин гнобит?

— В известной мере. Но не это главное…

— Ясно. С дамами проблемы?

— Нет, все в порядке. У меня в настоящее время две женщины, — печально похвастал автор «Беса наготы». — Даже три.

— Не может быть!

— Да: Нинка и Наталья Павловна. Была еще Валентина. Но это так… для разминки…

— Для разминки? О, счастливчик! — заломил лапки «богомол». — У нас, понимаешь, на планете дамократия. Им все можно — нам ничего нельзя.

— Почему?

— Потому что мы, самцы, можем один раз в год, а самки — всегда. Поэтому они всем недовольны. Слова им поперек не скажи! Сразу начинается: «Трахнуть раз в год любой дурак может, а ты попробуй хоть одну оотеку отложить — узнаешь, что такое материнство!»

— Что отложить? — не уловил Кокотов.

— Оотека — это капсула с яйцами. А про то, чтобы для разминки, и не мечтай! Один раз налево посмотрел — строгое предупреждение. Если второй раз застукала, приставит яйцеклад вот сюда, — несчастный самец показал на свою тонкую шейку. — Это последнее предупреждение. Ну, а если попадешься в третий раз, просто откусит по закону голову…

— Как по закону?! — воскликнул Андрей Львович.

— Вот так! — «богомол» грозно щелкнул хитиновыми сочленениями, словно резаком. — И конец!

— А у вас случайно после спаривания самцов не съедают?

— Ну, ты сказал! Это ж когда было! Раньше, конечно, съедали. Ведь мы-то можем один раз в год, а они, сучки, постоянно! В прежние времена так и было: сожрет, гадина, и берет себе нового мужа. Но с развитием гражданского общества съедать полового партнера строго запретили. Вот они теперь и бесятся: посмотреть ни на кого нельзя… Но ты мне так и не ответил, почему грустишь?

— У нас хотят отобрать «Ипокренино»…

— Кто?

— Ибрагимбыков.

— Режиссер?

— Нет, бандит.

— Это одно и то же. Так в чем же дело? Возьмите у него анализ мочи и откусите голову. По закону.

— Мочи? По закону?

— Ну конечно! У нас на планете Джи полный социальный мир и правовая тишь. А почему? Да потому, что каждый гражданин раз в месяц обязан сдавать анализы, и если в моче находят трипельфосфаты зла, то назначают испытательный срок. Если повторная проверка дает такой же результат — виновнику просто откусывают голову. Вот так! — он снова щелкнул хитиновым бедром о шипастую голень.

— А откуда берутся трипельфосфаты зла? — поинтересовался писодей.

— От дурных мыслей, конечно. Зло ведь материально, зло — это просто дурная биохимия. У нас не только нельзя кому-то навредить, у нас невозможно даже подумать про это — сразу без головы останешься! Но ты такой грустный не из-за Ибрагимбыкова. Нет. Ты заболел?