Это хорошо, значит она не одна. От этой мысли Гале стало чуть-чуть легче, и она уснула.

   Проснулась Галя от того, что кто-то нежно ее целовал.

– Игорек, – прошептала она, и, не открывая глаз, обняла его за шею. – Выспался?

– А ты? Отдохнула, лягушка-путешественница. Где ты только не была за эти дни. Устала?

– Уже нет, все позади, можно жить спокойно. Вот только тетя Аня…

– Так, давай так договоримся – как только дело отдадут в ФСБ, то есть после всех допросов, я обещаю, мы поедем к твоей тете, познакомимся поближе и, чтобы она не имела обиды на тебя, расскажем ей все.

– Игорь, ты думаешь, ей не больно будет все это слышать?

– Галя, – серьезно заговорил Игорь, – она ведь все равно все услышит на суде, а вероятнее всего, на следствии. Я думаю, что лучше мы ей обо всем расскажем. Согласна?

– Согласна.

– Тогда давай быстренько вставай и в душ, я уже сварил кофе. Уже семь часов, нам пора на работу.

– Нам? А я что, работаю уже в милиции?

– Не понял, тебе что, не интересно знать, как докатился до такой жизни Роман?

– Интересно, но ведь меня на допрос никто не пустит, что я там буду делать? Может мне поехать к тете Ане одной, ты меня подбросишь до метро, и я доберусь. Теперь-то уж нет никакой опасности. А ?

– Да, ты права. Поезжай к тетке. Пообщайся, успокой, хотя какой уж тут покой. Ведь ему могут пожизненное влепить. И кто знает, что он еще, где натворил. Да поосторожней с ней, как ей сказать?

– Игорь, а может она уже знает?

– Откуда?

– А ты забыл про девицу у Романа в квартире? А кстати, куда она делась?

– Девица ничего не могла сказать, она в отделении, я вчера ее отправил туда и велел оформить задержание на трое суток. Так что, тетка ничего не знает, езжай. Тебе, конечно, трудно будет, но лучше тебе, чем кому-то. Давай, вставай, Галчонок, переживи еще этот момент и тогда все, конец неприятностям.

   Галя запаслась валерьянкой и поехала к новой родственнице. Ехала и думала, как начать разговор, как сказать матери о том, что ее сын подонок и убийца, а может еще и сумасшедший. Нормальным он не казался, по крайней мере, в то время, когда у него проводили обыск. А может быть, нервы сдали, когда понял, что лишается всего, да еще и срок большой грозит, если не пожизненный. А может, как раз о сроке он и не думал – не до того было, до него дошло только то, что он лишается своего богатства.

   Дверь открыла тетя Аня, Галя стояла и молча смотрела на нее. Глаза красные, лицо опухшее, домашний халат застегнут не правильно, волосы не причесаны. И Галя поняла – знает, но откуда.

– К Вам можно? – осторожно спросила она, боясь получить от ворот поворот.

– Да конечно, заходи, родная ты моя, доченька, можно я тебя так буду называть. Детей у меня, кроме Ромки, нет, а у тебя нет родителей, так пусть ты будешь моей дочкой? Позволь? – женщина бросилась к племяннице и крепко обняла ее, – входи, деточка. – Она взяла Галю за руку и завела в квартиру. Галя сняла легкую курточку, туфли, а хозяйка подала ей мягкие розовые тапочки, – проходи.

   Тетка усадила Галю в кресло, а сама села напротив на стул.

– Спасибо, тебе, родная, что приехала, а то вчера все так быстро произошло, что я даже адреса твоего не спросила. А как только вы ушли, я сразу же помчалась к маме, рассказала о вашем приходе. Она сразу же мне во всем призналась, что уж тут теперь скрывать. Прошло около шестидесяти лет, я очень благодарна моим родителям за все, что взяли меня к себе, что вырастили, дали образование. Единственное о чем можно сейчас сожалеть, это о том, что брата со мной не было. Заболел он тогда, сильно заболел, и его не разрешили отдать в семью, где было уже четверо своих детей, да я пятая. Болезнь у него была заразная, туберкулез. Но к счастью мальчик выздоровел, это и был твой отец, девочка. Мама оказывается узнавала тогда о том мальчике, но когда он выздоровел окончательно ( туберкулез очень долго лечится) у мамы появилось еще двое деток-близняшек. Мама с папой долго обсуждали этот вопрос, но пришли к решению, что очень трудно будет растить этого мальчика. Ему нужно было усиленное питание, а какое усиленное питание в то время было. Но мама подозревает, что отец тогда не поверил, что брат окончательно выздоровел, думал, что болезнь временно залечили и она со временем снова откроется и, не дай Бог, перейдет к другим детям. Ты прости моего отца, Галя, он боялся за детей.

– Да что Вы, что Вы, – Галя видела, что тетя мучается, и старалась ее успокоить. – Теперь уже не важно, папы нет, что об этом говорить. Он прожил хорошую жизнь, получил высшее образование, маму любил и она его любила. Все было в нашей семье хорошо, пока…

– А что случилось, Галя, почему умер папа, ведь он моложе меня…был?

– Они с мамой попали в аварию, оба погибли, уже пятый год идет, – вздохнула Галя. – А я пришла к Вам с плохим известием, Вы уж простите меня.

– Да ты не называй меня на вы, мы же не чужие. А известие, наверное, про Рому? Я чувствовала, что что-то не так. А что он сделал? Его арестовали? Расскажи мне все. Может, разберутся и отпустят?

– Нет, не отпустят, теть Ань. Скрывать не буду, потому что ты все равно все узнаешь, тебя ведь тоже станут вызывать и в прокуратуру и в суд.

– В прокуратуру? А почему в прокуратуру? Что, дело такое серьезное? – испуганно вскочила со стула женщина.

– Да, теть Ань, дело очень серьезное. Да ты сядь, в ногах правды нет. Мне очень тяжело тебе рассказывать все это, но муж сказал, лучше я, чем чужие казенные люди. Мне тоже очень тяжело, ведь он мне брат, хотя мы и не знакомы. Правда, вчера мы познакомились. Он, оказывается, уже давно знал, что я его сестра. Но его настолько затянули гнусные дела, что ему никто уже не был нужен. Я сейчас тебе все расскажу, ты только сядь. – Анна опустилась на стул, наклонилась к Гале, а та взяла ее руки в свои. Они долго сидели так – одна говорила, опустив глаза, другая слушала, не сводя глаз с Гали. Сидела, как каменная, казалось, что