Все трое закатили глаза, а де Броджни, огромный мужчина, голова которого терялась между его же плеч, взволнованно воскликнул:

— Девушка, не нужно давать нам указаний! Итак, отдайте пергамент, и дело в шляпе.

— О нет, господин кардинал-епископ! — так же взволнованно воскликнула Афра. — Вы не понимаете ситуации и переоцениваете свои возможности. Вы пришли просить, а не я. Я диктую условия!

Домоправитель, хорошо помнивший поведение Афры прошлым вечером, подал Броджни знак держать себя в руках и сказал:

— Конечно, мы готовы принести священную клятву на Библии именем Господа милосердного и всех святых, чтобы удовлетворить ваши требования.

Тут монсеньор Бартоломео положил руку на Библию и поклялся, что сделает все, чтобы уберечь Гуса от костра. Де Броджни и епископ Конкордии последовали его примеру.

Афра расстегнула лиф и вынула пергамент. Мужчины удивленно переглянулись.

Осторожно, ведь ему было известно о значении документа, кардинал-епископ взял его и развернул. Казалось, он не знал ничего наверняка, потому что, увидев, что пергамент пуст, он побледнел как полотно и хотел броситься на Афру, когда домоправитель подошел к нему и указал на колбу, стоявшую на столе и никем не замеченную.

Монсеньор открыл ее, намочил палец прозрачной жидкостью и капнул на казавшийся чистым лист. Через несколько мгновений на пятне, образовавшемся на пергаменте, сначала будто бы робко, потом все четче и четче стало проступать слово.

— Falsum,[32]— негромко прочел де Броджни. Бросив на Афру удивленный взгляд, он быстро сотворил крестное знамение. Епископ Конкордии, казалось, не понял, что только что произошло у него на глазах, и только недоуменно покачал головой.

Наконец домоправитель сложил пергамент и спрятал его в складках сутаны. Потом взял пробирку.

— Пойдемте, ваши преосвященства, — сказал он, обращаясь к епископам, — пора.

Ни один больше не удостоил Афру взглядом.

Около полудня вернулся чрезвычайный посланник Пьетро де Тортоза, слушавший оглашение приговора, на которое он был приглашен в качестве представителя короля Неаполя. Посланник выглядел удрученным.

Думая, что он все еще находится под влиянием алкоголя, выпитого вчера, Афра хотела пройти мимо него на лестнице и тут увидела исполненный ярости взгляд. Она решила осведомиться о причинах столь плохого настроения.

— Они вынесли ему смертный приговор, — выдавил из себя Пьетро де Тортоза.

— О ком вы говорите?

— Ян Гус, честный богемец, был осужден на смерть на костре.

— Но это невозможно! Вы, наверно, ошиблись. Гуса должны объявить невиновным! Я уверена в этом.

Посланник невольно покачал головой.

— Добрая женщина, я своими глазами видел и собственными ушами слышал, как епископ Конкордии в присутствии короля Сигизмунда прочел приговор и закончил его такими словами: «Мы предаем твою душу дьяволу. Бренное тело сжечь немедленно». Думаете, мне это померещилось?

— Но этого не может быть! — в ужасе пролепетала Афра. — У меня есть обещание Папы и клятвы трех высоких сановников!

Пьетро де Тортоза, который ничего не понял из того, что она сказала, схватил Афру за запястье и вытащил из дома на улицу. Он показал пальцем на север, где в небо поднимался черный дым.

— Да смилостивится Господь над его несчастной душой! — сказал он. Впервые чрезвычайный посланник как-то показал, что он — человек набожный.

По лицу Афры заструились слезы, слезы бессильной ярости. Она не могла собраться с мыслями. Ярость погнала ее по направлению к Соборной площади. Словно сквозь пелену, Афра видела город и его жителей, ходивших по узким улочкам. Задыхаясь, она прибежала к дворцу епископа, перед которым бушевала взволнованная толпа.

Работая локтями, Афра пробиралась сквозь толпу. Люди громко кричали:

— Предатель!

Или:

— Не Гус должен гореть на костре, а ты!

— Пропустите меня, мне нужно к Папе! — закричала Афра, обращаясь к алербардщикам, преградившим ей дорогу. Охранник узнал ее и засмеялся:

— Вы опоздали, девушка. Сегодня не… — Он сделал недвусмысленный жест. — Но ведь в городе еще достаточно кардиналов и монсеньоров.

Афра пропустила непристойное замечание мимо ушей.

— Что значит «я опоздала»?

— То и значит, что его святейшество покинул Констанцу через Кройцлингские ворота, пока в соборе читали приговор Гусу. Он переоделся в охранника. Вероятно, он едет в Шаффхаузен, к своему стороннику герцогу Фридриху Австрийскому. Больше я ничего не знаю. Ни зачем, ни почему.

Афра смотрела на охранника так, словно ее превратили в камень. Она больше не знала, что и думать. Вдруг она выпалила:

— Они поклялись Всевышним, что этого не произойдет. Господи Всевышний, почему Ты допустил это?

Стоявшие вокруг, ставшие невольными свидетелями, не могли понять, что значат эти странные слова молодой женщины. Слишком много в городе появилось чудаков с началом Собора. Не стоило даже обращать на них внимания.

Повесив голову, расстроившись и растеряв остатки мужества, Афра вернулась в дом в Рыбном переулке. Она не знала, что делать дальше. Когда Афра поднималась по ступеням лестницы в свою комнату, ей показалось, что она видит призрака, вызванного ее желанием.

На ступенях сидел Ульрих фон Энзинген и ждал, уронив голову на руки. Он молчал, молчал даже тогда, когда их лица оказались так близко, что в слабом свете он увидел ее заплаканные глаза. Он нерешительно взял ее за руку, боясь, что Афра убежит от него.

Но ничего подобного не случилось. Напротив. Афра вцепилась в протянутую руку. Она схватилась за Ульриха, как утопающий за соломинку. И они оба долго молчали.

— Все позади, — прошептала Афра, — наконец-то все позади.

Ульрих не понял, что она имела в виду. Он мог только догадываться, но спросить не решился. Не теперь.

Ульрих растерянно обнял Афру. Нежность, с которой она ответила на объятие, обнадежила его.

— Архиепископ Миланский поручил мне закончить строительство собора. Я обещал. Завтра я должен выезжать. Ты поедешь со мной? В качестве моей жены?

Афра долго смотрела на Ульриха. Потом молча кивнула.

В то же время карета, запряженная шестеркой лошадей, которую герцог Фридрих выслал навстречу Папе, неслась по правому берегу Рейна по направлению к Шаффхаузену. Кучеру, сидевшему на козлах, было поручено загнать последнюю из лошадей и как можно быстрее доставить Папу Иоанна и его домоправителя в Шаффхаузен. Там его святейшество будет, хотя бы первое время, в безопасности. Потому что коллегиум кардиналов решил отстранить его от должности.