Герцог специально выбрал карету без всяких украшений с темным линялым тентом. Никто в деревнях, мимо которых они проезжали, не должен был заподозрить, что в повозке едет сам Папа Иоанн. В едва державшейся карете было очень неудобно. Не было даже окошка, открывавшего вид на дорогу впереди, через которое Папа или его домоправитель могли бы попросить кучера ехать помедленнее. Его святейшество мучила тошнота, и он был до смерти напуган.

Одной рукой Папа вцепился в грубую жесткую скамью — он не мог вспомнить, когда его святейшая задница испытывала такие мучения в последний раз, — а в другой, словно трофей, держал пергамент. Бартоломео был занят тем, что пытался разжечь огонь при помощи лучинки для зажигания трубки.

Незадолго до побега монсеньор проявил написанное на пергаменте и прочел текст своему господину. Бледность, проступившая при этом на лице Иоанна, не сходила с него до сих пор. Хотя в глазах его горел огонь триумфа, руки и ноги все еще дрожали.

— Ну давайте же наконец, вы, чертов слуга своего господина! — нетерпеливо ругался Папа.

Но у домоправителя, неумелого в таких простых вещах, как разжигание огня, это никак не получалось — лучина не хотела выдавать ни единой искры.

Вспомнив свое пиратское прошлое, Папа Иоанн решил попробовать по-своему. И правда: вдруг на лучине заплясало пламя. Сначала неуверенно, потом оно становилось все больше, раздуваемое попутным ветром, и наконец лучина запылала, словно факел.

Папа Иоанн протянул ее своему домоправителю, развернул пергамент и поднес его к огню.

— Черт, не горит! — нетерпеливо воскликнул он.

— Наберитесь терпения, ваше святейшество. Души бедных грешников тоже сначала тлеют, только потом огонь начинает очищать их.

— Nonsens! — прошипел Иоанн.

И вдруг случилось непонятное: из пергамента вырвался огонек пламени и, словно грибок, перепрыгнул на сиденье кареты, и она загорелась.

Когда кучер заметил это пламя, тушить было уже поздно. Остановить горящую повозку не удалось. Кучер спрыгнул. За ним последовал монсеньор, за ними — Папа Иоанн. Лошади неслись дальше по дороге на Шаффхаузен так быстро, словно за ними гнался дьявол.

На четвереньках Папа Иоанн вполз вверх по склону неподалеку от дороги. С трудом поднялся и глубоко вдохнул. В опаленном кулаке правой руки он сжимал горсть черного пепла.

Описанное в этом историческом романе — отнюдь не выдумка автора, а самая настоящая история.

Константиновский дар (Constitutum Constantini), согласно которому кайзер Константин (306–337) подарил Рим и Западную Европу Папе Сильвестру (314–335), существовал на самом деле. Но считавшийся в средневековье подлинным документ основан на фальсификации, осуществленной неизвестным монахом предположительно при Папе Адриане II (867–872). Уже в XIV столетии возникали сомнения в подлинности пергамента, основанные, с одной стороны, на языковом стиле, а с другой стороны — на том, что в документе указывались общеизвестные факты, обретшие историческое значение только столетия спустя. Церковь отстаивала подлинность документа вплоть до XIX столетия. Сегодня фальсификация считается доказанной.

Злосчастный Папа Иоанн XXIII (1410–1415) — точно такая же историческая личность, как и оба его папы-противники Бенедикт XIII и Григорий XIII. Историки средневековья сообщают о невероятнейших гнусных поступках, совершенных Папой, намного превосходящих фантазию любого писателя. Его святейшество соблазнил жену своего брата и жил с сестрой кардинала Неапольского. Молодых клириков он делал аббатами богатых монастырей за то, что они оказывали ему любовные услуги. Три сотни обесчещенных монахинь Болоньи — реальный исторический факт.

Хотя он был всего лишь одним из трех пап, Иоанн XXIII созвал Церковный собор в Констанце (1414–1418), официально — для того чтобы устранить раскол в Церкви и призвать к ответу реформатора Яна Гуса. Но по непонятным до сегодняшнего дня причинам Иоанн ночью, под прикрытием тумана, бежал из Констанцы. Позднее его арестовали, сместили с должности и посадили в тюрьму. Лишь в новое время Церковь попыталась стереть воспоминания об этом Папе, когда Анджело Ронкалли (1958–1963) взял себе имя Иоанна XXIII, словно первого Папы, носившего это имя, никогда и не существовало.

Яну Гусу, первому ректору Пражского университета, читавшему гневные проповеди о секуляризации духовенства, король Сигизмунд обещал полную защиту, если он появится на Церковном соборе в Констанце, и уверял, что его ни в коем случае не казнят. Гусу всего лишь нужно было защититься от обвинений. Но во время Собора Яна Гуса арестовали и сожгли на костре.

Одержимость дьяволом, как это описано вначале, была очень нередка в средневековье и приводила к страшным бесчинствам. Такие массовые истерии для нас сегодня непонятны. Была распространена также танцевальная истерия, когда люди танцевали до тех пор, пока не падали без чувств или замертво.

Ульрих фон Энзинген жил на самом деле. Он родился в 1359 году и умер в 1419 году в Страсбурге. Благодаря своим гигантским постройкам соборных башен он считался чудаком и самым выдающимся архитектором своего времени. Он возвел неф Ульмского собора до его сегодняшней величины и начал строить башню собора в Страсбурге. Одновременно он работал над собором в Милане.

Настоящая же героиня романа, прекрасная Афра, — выдумка. Точно так же выдуман и забытый пергамент, написанный перед смертью создателем CONSTITUTUM CONSTANTINI, мучимым угрызениями совести. Но разве так не могло быть? Да простит Господь автору.