же субъекта. Таково правило. Вы можете снова прийти и нанять нас для убийства кого-то другого — это допустимо, — или кто-то другой может прийти и заплатить нам за убийство Эдварда Дэйла, но мы никогда не примем от вас еще один заказ на то же самое.

— Но ничто не помешает мне заплатить какому-нибудь приятелю, чтобы он нанял вас для убийства Дэйла.

— Ничто. За исключением наших проверяющих. Они выяснят, откуда взялись эти деньги. И имеются ли у клиента реальные мотивы для того, чтобы желать Дэйлу смерти. Подлог так или иначе выяснится, и последует отказ.

— Понятно, — сказал Кармоди, и губы его искривились в легкой улыбке.

Он думал о том, какова будет реакция Дэйла. Дэйл, конечно, заплатит; Кармоди знал, что ему знакомы методы работы «Мы убиваем людей», и он наверняка отстегнет десять процентов от весьма немалого состояния, чтобы спасти свою жизнь. В этом Кармоди был втайне уверен. Ему самому приходилось в прошлом убивать, но никогда — хладнокровно. Нет, он не желал Дэйлу смерти. Но тот был виновен в двурушничестве. Он получил соответствующий приказ от Рубена Блейка и лишил Кармоди работы, которая ему нравилась и была ему нужна. Так что Дэйлу придется за это заплатить. Не собственной жизнью, но десятью процентами своего состояния — что в итоге составляло намного больше десяти тысяч долларов!

Нет. Десять процентов — это была условная цифра, названная Френчем. Скорее она будет ближе к пяти, чем к десяти, — но все равно достаточно большой для того, чтобы оказаться болезненной для Дэйла. А в карман Альберта Кармоди деньги с неба не падали. Он честно их заработал, и никакая проверка не сможет опровергнуть этот факт, который являлся также одной из причин, по которой Блейк выбрал Кармоди…

— …чтобы помочь мне, — сказал Блейк в роскошном кабинете под крышей своего дворца две недели назад, глядя на шахматную доску перед собой. — Вам придется сделать это, Кармоди. Иначе я разорен.

— Фирма с подобным названием… — задумчиво проговорил Кармоди. — «Мы убиваем людей»… Почему их не прикрыли?

— Я говорил вам почему. Я объяснил. Но сейчас… что ж, сейчас все, что я могу сделать, — выяснить, как именно они убивают людей. Я не могу предпринять против них никаких экономических мер; их оружие — убийство, и оно бьет без промаха. Они создали себе репутацию за четыре года.

— Без подтверждений?

— Без легальных подтверждений. Слушайте. Кэлман, нефтяной магнат, рассказывал мне, что они к нему обращались. Пятнадцать процентов от его состояния — и они в точности знали, сколько это будет, — или его убьют. Он послал их ко всем чертям. Он обеспечил себе юридическую помощь и защиту полиции. Две недели спустя его убил полиомиелит.

— Полиомиелит?

— Да. Сета Бергера — сепсис, Миллера — атипичная пневмония, Бронсона — ревматическая лихорадка, Джекла — спинномозговой менингит.

— Недавно?

— Нет, конечно, — сказал Блейк, наливая себе. — Большая часть этих случаев произошла по крайней мере три года назад. Джекл умер в прошлом году, но он страдал манией величия. Его охраняли днем и ночью. Он думал, будто сможет уцелеть. Результат — менингит.

— Каким образом?

— Никто не знает. «Мы убиваем людей» не подсылает кого-нибудь, чтобы тот ткнул человека иглой, если вы это имеете в виду. У них есть некий абсолютно надежный метод убийства, так что оно выглядит как смерть от естественных причин.

— Джекл был восприимчив к менингиту?

— Кто может знать? Может быть, да, а может быть, и нет. Послушайте, Кармоди, — люди выживают и после менингита, и пневмонии, и ревматической лихорадки. Но не Джекл, Бронсон или Миллер. У этой компании смертность составляет сто процентов. Забудьте о любых предосторожностях. Они не помогут. Если уж «Мы убиваем людей» за кого-то взялись, то он мертв! Я действительно хочу выяснить, как это работает. В чем состоит их фирменный секрет. Как только я это узнаю, я смогу сделать свой ход. Не обязательно законный, но действенный. Как вы уже успели понять, у меня хорошая организация.

— Да, успел, — сказал Кармоди.

Блейк поспешно отхлебнул из стакана, пролив несколько капель на подбородок.

— Я же извинился перед вами! Я сказал, что дам вам все, что только пожелаете!

— И вы действительно это можете. Именно поэтому я говорю «да». Но мне нужно больше информации. Вы боитесь умереть?

Блейк вздохнул, поставил стакан и уставился в никуда.

— Конечно. И я боюсь, что все пропадет впустую. Я белая крыса, которая сходит с ума в лабиринте. Мои планы далеко еще не завершены. Я знаю свою среднюю продолжительность жизни, и у меня достаточно врачей, которым я плачу, чтобы они поддерживали мое здоровье, — если только меня не убьют. Но я не хочу стать бедным. Скорее я предпочту умереть.

— Чего хочет эта контора? Ста процентов вашего состояния?

— Это заговор, — сказал Блейк. — Хорошо продуманный, логичный заговор. Я говорил вам, как действуют «Мы убиваем людей». Они по-своему этичны. Но эти двадцать человек — или около того, я не знаю в точности, сколько их… именно они сводят меня с ума.

— И что насчет них?

— Они мои враги. Естественно, у меня есть враги. Они меня ненавидят, и полагаю, что у них есть для этого основания. Вероятно, я разорил многих из них разными способами. Я не извиняюсь за это. Я не могу найти каждого, кто пострадал по моей вине, и лично принести ему извинения — или заплатить им. Их слишком много. И я не знаю, кто они все. Я открываю завод по производству пластика, и кто-то где-нибудь в Бирме лишается работы, его семья голодает — и он меня ненавидит. Знаю ли я хоть что-то об этом? Нет.

— Итак, у вас множество врагов. И что они делают?

— Они разоряют меня, — сказал Блейк. — Я уверен, они не слишком богаты. Я один из богатейших людей в мире, а таких немного. Нет, они все люди со средними доходами. Назовем их А, В, С и так далее. А — почти ничего не стоит. Никакого состояния, о котором имело бы смысл говорить. В — чуть побогаче, но ненамного. С — еще немного состоятельнее. Я все посчитал, Кармоди, и это вполне имеет смысл.

— И?

— Эти… враги собрались вместе и придумали план. Совместный план, как меня разорить. А — отправился в эту контору и предложил им один процент своего состояния, если они меня убьют. Прекрасно. «Мы убиваем людей» связались со мной и сообщили об этом. Я заплатил — один процент от того, чем я владею. Что оставило мне девяносто девять процентов.

— Так, —