Я умудрился отступить на шаг, заставив первую гарпию занять мое прежнее место. И тем самым сведя обеих почти вместе. А в тот момент, когда вторая сообразила сменить позицию, рванул вперед. Пора!..

На три счета!

Раз — правая рука хватает тканевую обшивку кирасы на груди, левая, все еще с пакетом на кисти, бьет локтем в шею гарпии. Шея укрыта мягким навесным щитком, и он не в силах погасить чудовищную энергию удара. Бью со всей мощи взведенного иным состоянием тела.

Два — делаю шаг вправо, одновременно резко разворачиваю обмякшую гарпию спиной к себе и беру ее шею в стальной захват. Сдавливаю. Теперь между мной и второй гарпией надежный щит.

Три — толкаю «свою» гарпию навстречу ее подруге. Та пятится, не зная, как быть. Оружие в ее руках пляшет, ствол смотрит то в грудь напарнице, то в землю.

Все произошло меньше чем за секунду. Я даже успел скинуть пакет с кисти. А вот гарпии не успели. Ни сообразить, ни среагировать. Одна — потому что была без сознания. Или уже без жизни, я бил не сдерживаясь. Вторая — потому что не ожидала. Не было раньше подобного.

– Брось оружие! Быстро! Не то твоя подруга умрет! Ну!

А сам толкаю «подругу» вперед и наступаю. Гарпия пятится назад, не зная, как быть.

– Бросай, сука! Живо!

Ору, давя на психику, наступаю, стараясь сократить дистанцию. И подойти к своей одежде, что лежит за спиной гарпии. Трогать оружие пленницы не рискую, не знаю, как устроено.

– Отпусти ее, — глухо произносит гарпия. — Хуже будет. Молнией сожгу.

– Оставь сказки для детей, дура! Бросай ствол!

Я явно выбивался из привычных для нее рамок поведения. Не бегу, не падаю на колени, не молю о пощаде. Скованная привычными штампами, не готовая к резкому изменению обстановки, она элементарно «тормозила».

В этот момент, как знаменитая конница из-за холмов, появился Антон.

– Руки вверх, бросай оружие! — донесся его рык. — Живо, дура!

Он стоял за деревом метрах в тридцати от нас. Видна была только часть его лица и ствол «форма».

– Пристрелю на хрен! Бросай!

Вот теперь гарпия удивилась по-настоящему. Огнестрельное оружие, одежда, никаким образом не похожая на одежду аборигенов, агрессивное поведение. Кто это?

Пользуясь заминкой, я сумел сократить дистанцию до минимума, отшвырнул пленницу в бок, а сам прыгнул вперед. Левая рука отвела в сторону ствол «помповухи», правая по косой траектории врезала гарпии по шее.

Она мгновенно рухнула в траву. Позади раздался негромкий звук. Лишенная поддержки пленница, будучи без сознания, удержать вертикальное положение не смогла. И тоже упала. Чистая победа.

– Где тебя носило? Я чуть в плен не угодил.

– Не сразу поняли, что произошло. А когда подоспел, ты уже сцепился с ними.

– Где Харким?

– У шалаша, в засаде. Стережет имущество.

Пальцы нащупывали застежки и кнопки, руки срывали шлемы, стягивали кирасы, откладывали в сторону оружие, вытаскивали все, что хоть отдаленно напоминало приемопередающие устройства и другую технику. Казанова с Дон Жуаном могли бы позавидовать той скорости и легкости, с какой мы раздевали пленниц.

По мере продолжения работы нашим глазам представала завлекательная картина двух частично обнаженных тел. Но сейчас было не до любования прелестями.

– Суки, налетели на поселок внезапно!.. Наверное, охота в самом разгаре...

– Хрен с ней! Лишь бы сейчас этих двух не хватились. Черт, где же связь?

– Вот! — Антон вытащил из бокового кармашка на кирасе небольшой прямоугольник пластика. Щелкнул кнопкой, отпала крышка, обнажив два ряда кнопок и маленький экран. Не работающий.

– А я думал, радио в шлем встроено... Надо сваливать отсюда, а то их искать начнут.

– Что потом делать будем?

Хороший вопрос. Все планы из-за этого нападения пошли прахом. Надо быстро придумать новый. Но в голове пусто, как у нищего в кармане.

Пока я в бешеном темпе натягивал одежду, Антон успел скрутить гарпиям руки за спиной и собрать их снаряжение, раскиданное по траве. Потом мы взвалили баб на плечи, подхватили их оружие и рванули прочь, не забывая смотреть по сторонам. Помощь врагу могла прийти в любой момент.

* * *

Инженер действительно сидел в засаде. В зарослях кустарника, метрах в тридцати от шалаша. И сидел хорошо. Без специальной аппаратуры найти практически невозможно. Увидев нас, он вышел из кустов с «формой» наперевес. Глаза как блюдца, лицо застывшее. Но не дергается, держит себя в руках.

– Все тихо? — спросил на ходу Антон. И, не дождавшись ответа, прошел мимо.

Мы скинули гарпий у шалаша. Одну Антон отволок в сторону, вторую я прислонил к стволу дерева, хорошенько привязал и пощупал пульс. Это была вторая гарпия, та, что пониже.

Вроде жива. Правда, пульс слабый и дыхание едва прослушивается. Накладки смягчили удар, в противном случае шея была бы сломана напрочь.

– Невед! — заорал Антон. — Тащи аптечку! Живо!

Значит, дело худо. Как бы не труп...

Я повернул лицо гарпии к себе и впервые всмотрелся в него. Девчонка. Молодая, не старше двадцати пяти. Впрочем, внешность обманчива. Битрае тоже больше сорока не дашь, а ему стольник. Симпатичная мордашка, можно сказать, красивая. Фигура что надо. Элита их войск?..

Несколько легких ударов по щекам, пара пригоршней воды на лицо — и девчонка пришла себя. Светло-голубые глаза бессмысленно прошлись справа налево. Потом замерли на мне.

– Ты меня слышишь? — раздельно произнес я. Ноль эмоций.

– Слышишь?!

Слабый кивок. И тут же гримаса боли. Да, шеей ей вертеть нельзя.

– Назови свое имя!

Опять молчание.

– Имя! Живо!

– О-э-э...

– Что?

– Оэр-тида.

– Оэртида?

– Да.

Здорово. С непривычки язык сломать можно.

– Сколько вас приехало сюда? Сколько приехало в поселок?

Приходится спрашивать по два раза и при этом орать. Барабанные перепонки повредил, что ли?.. Впрочем, нет. Это она демонстрирует несгибаемость воли. Или презрение.

Зря, милая. С бабами отродясь не воевал, пальцем никогда не трогал. Но тебя, гарпия дорогая, я на куски разрежу. Несмотря на всю твою красоту и беспомощный вид. Помню, как ты мне своей железкой в грудь метила. И знаю, как вы поступаете с теми, кто оказывает сопротивление.

– Сколько вас? — Я продемонстрировал нож и поднес его к глазу. — Вырежу ко всем чертям!

Последнее слово она не поняла, зато остальные даже очень. Дернулась раз, другой. Закусила губу и побледнела. Ладно, раз так...