–И поэтому разозлилась на меня, когда я этого не сделал.

Рассуждения мальчика имели смысл, иМайя, как это ни странно, почувствовал себя лучше, словно с души упал камень. Значит, от него действительно ничего не зависело.

–Да. И еще потому, что ты поступал так, как никогда не поступил бы Варенечибель.

Идра взглянул наМайю и быстро добавил:

–Я не хотел сказать, что ты делал что-то неправильно!

И Майя понял, что вздрогнул, вспомнив разговор сШуливаром.

–Я понял, что ты имел в виду. Извини.– Майя нерешительно помолчал и решил сказать полуправду:

–Дело в том, что сравнения с ним для меня… тягостны.

Идра смущенно ответил:

–Откровенно говоря, я надеюсь, что у тебя скоро появится сын. Я нехочу становиться императором.

–Я понимаю,– сказал Майя.

И они улыбнулись друг другу. В этот момент их объединила мысль об ответственности, которую ни тот, ни другой не желал брать на себя, но которой один из них все еще мог избежать.

Майя много размышлял об этом разговоре и еще часто думал о сводной сестре. Вэдеро сдержала обещание и пригласила его наблюдать затмение. Она держала телескоп на крыше своего дома, куда можно было попасть через люк. К люку вела лестница из железных перекладин, привинченных к стене. К счастью, женщина надела штаны. Встретив Майю, она извинилась за свой костюм. И еще она предусмотрительно передала через его эдочарей, что необходимо одеться потеплее и взять две пары перчаток. Толстые меховые рукавицы очень пригодились Майе на крыше, но он не смог бы подняться в них по лестнице. Пришлось надеть кожаные перчатки, но все равно подъем оказался неприятным – чувствовалось, что перекладины очень холодные.

Маленькая «обсерватория» Вэдеро произвела на него впечатление. Высокий дымоход служил источником тепла и защищал от ветра; напротив, на расстоянии нескольких шагов от трубы, стояла небольшая жаровня в виде жабы. На площадке между дымоходом, жаровней и перилами могли поместиться четверо, но лишь вплотную друг к другу. Майя счел удачей, что в тот вечер дежурили Бешелар иКала, во‐первых, потому что Кала искренне заинтересовался затмением, а во‐вторых, потому что Майе не хотелось бы находиться в столь тесном соседстве с другими телохранителями.

Затмение оказалось волшебным зрелищем; все четверо по очереди смотрели на луну в телескоп Вэдеро – диковинный прибор в виде рога единорога. Майя выразил свое восхищение, и женщина ответила:

–Это подарок нашей подруги, дач’осмин Тативин. Она сделала этот рог для своего механического единорога, но, поскольку он телескопический, она обнаружила, что он имеет свойство складываться и раскладываться в самый неподходящий момент.

–Для механического единорога?

–Да. На паровой тяге – пока что пар подается через трубку от печи. Единорог может поднимать и опускать голову, но она пока не придумала, как заставить его ходить. Поэтому он привязан к стене в ее кабинете. Она использует его в качестве вешалки для верхней одежды. Она женщина невысокая, поэтому ей как раз подходит вешалка, которая может опускать голову.

–Это правда?– Майя все-таки боялся, что Вэдеро выдумала эту историю, чтобы подшутить над ним.

–Конечно,– ответила женщина.– Она приедет в столицу летом, когда для экспериментов станет слишком жарко, и вы сможете познакомиться с нею. Но будьте осторожны и непроявляйте излишнего энтузиазма, иначе вам придется просмотреть все ее чертежи.

–Напротив, нам будет очень интересно,– возразил Майя.

Вэдеро окинула его пристальным взглядом, но втусклом свете жаровни и единственного неяркого фонаря он не смог как следует рассмотреть выражение ее лица.

Он принялся расспрашивать ее, и она рассказала ему о своих подругах и их научных интересах. Одна из подруг Вэдеро переводила сочинения Аму Каркетленеда, бариджанского поэта и автора приключенческих романов о путешествиях на пароходе «Лев Орпеджкхахара». Другая писала трактат, посвященный вопросам наследственности, используя сведения о разведении лошадей, накопленные в ее семье за тысячу лет. Третья неофициально организовала частную школу для девочек, обладавших магическими способностями. Были и другие; Вэдеро довольно долго говорила о них и закончила такими словами:

–Мы называем этих дам «подругами», но это не значит, что все они нравятся нам, и что с ними всегда приятно общаться. Но все они разделяют наши взгляды на роль женщин в обществе. Мы считаем, что женщины способны заниматься интеллектуальной деятельностью, точно так же, как и мужчины, и что нельзя запрещать им следовать своим склонностям.

Она вскинула голову, вызывающе глядя наМайю, и он подумал: «Интересно, какого ответа она ждет?».

Но на самом деле он знал. Она ожидала, что он осудит ее, посмеется над нею, скажет, что все это очень хорошо для того, чтобы заполнить свободное время, но что единственная деятельность, доступная женщине – это воспитание детей и ведение хозяйства. Он мягко произнес:

–Мы сочтем за честь познакомиться с вашими подругами – и стеми, кто нравится вам лично, и стеми, кто не нравится.

Вэдеро повернулась к нему так резко, что локтем едва не столкнула Калу с крыши.

–Вы серьезно…

Это был не вопрос, но вто же время и неутверждение.

–В свое время нас тоже сочли недостойными образования,– сказал Майя.

Она склонила голову и сказала:

–Мы понимаем вас, ваша светлость.

Отношения сИдрой иВэдеро не были дружбой – ни вобщепринятом смысле слова, ни сее точки зрения – однако они были похожи на дружбу. Идра иВэдеро были родственниками Майи, но возникшее между ними взаимопонимание было для него важнее кровного родства. И он думал, что, наверное, императору не следовало требовать от жизни большего.

Постепенно он сблизился и сдач’осмин Кередин. Во время первого бала после Нового года, который проходил вМичен’тэйлейане, невеста приблизилась к трону Майи. В зале чувствовалось напряжение, танцующие бросали настороженные взгляды в сторону императора. Она спросила:

–Ваша светлость, почему вы не танцуете?

–Мы не умеем,– ответил Майя, стараясь говорить небрежным тоном.

Она некоторое время молча смотрела на него. Он не заметил на ее лице ни тени жалости, которую когда-то увидел в глазах мин Вечин, лишь вежливый интерес.

–Мы можем научить вас, если хотите.

–Научить… нас?

Девушка хмыкнула.

–Мы научились танцевать в возрасте пяти лет. Уверяем вас, ваша светлость, это вовсе не сложно.

–Мы будем вам очень благодарны,– ответил он.– Если это вас не затруднит…

Она нетерпеливо пожала плечами.

–Чем еще здесь заниматься всю зиму?

Итак, рабочая неделя императора сократилась на несколько часов. Трижды в неделю по утрам он совершал верховую прогулку на кротком Бархате, а потом Ксетиро Кередин учила его танцевать. Уроки оказались вовсе не такими страшными, как он себе представлял; она была терпеливой, веселой и очень доходчиво объясняла ему то, чего он не мог понять сразу. И постепенно он научился не спотыкаться о собственные ноги, привык не вздрагивать каждый раз, когда касался ее руки.