Темный воздух, казалось, сдавил Лору со всех сторон, когда до нее дошли слова Афины.

Девкалион и Пирра были единственными, кто выжил после потопа, вызванного Зевсом, чтобы покончить с нечестивыми смертными Бронзового века, – их предупредил отец Девкалиона, титан Прометей. Девкалион и Пирра заново населили землю, бросая себе за спину камни.

– Теперь ты понимаешь, – продолжила Афина. – До сих пор я думала, что эта охота – наказание, тогда как это было просто испытание. Все это время мой отец желал, чтобы мы доказали нашу преданность, положив конец худшему веку человечества. Чтобы начать новую расу, которая поклоняется своим богам.

Лора покачала головой, борясь с гневом, который угрожал задушить ее.

– Вам бы понадобилась власть Посейдона над морями и реками, чтобы осуществить что-то подобное.

– Разве воды уже не поднимаются, когда раса людей медленно отравляет этот мир? – спросила Афина. – Разве это не продолжится, если бог войны воспламеняет их сердца и подстегивает их сильнее и сильнее, пока воздух не задохнется от дыма, а земля не зальется кровью?

– Ее страх, – произнес Рат, внезапно оказавшись позади Лоры. – Он как вино в крови.

– Это всего лишь вкус того, что произойдет, – бросила Афина, не потрудившись взглянуть на нового бога. – Когда мир осознает свою судьбу. – Она сделала шаг в сторону Лоры, и ее глаза на мгновение метнулись к Эгиде в ее руках. – Но не вода очистит земли. Не вода очистит этот мир. Это сделает огонь.

Лора развернулась к вагону с цистерной, вскидывая меч.

– Я бы на твоем месте этого не делал, – поддразнил ее Рат. – В этом резервуаре морской огонь[77]. При контакте с водой он воспламенится.

Морской огонь. Лора похолодела. Легендарное оружие Восточной Римской империи. Стоит этой смеси загореться, как она пожрет все вокруг, а вода, вместо того, чтобы остановить это пламя, разнесет его дальше и дальше. Морской огонь прорвался бы сквозь бесчисленные здания, питаясь всем, что поглотит на своем пути. В затопленном городе потребовались бы дни, если не недели, чтобы он полностью задохнулся. А к тому времени…

Они не собирались сжечь Центральный вокзал. Они собирались сжечь весь город.

– Да, – выдохнул Рат. – Огонь распространится под улицами, по всем его многочисленным туннелям, выжигая город снизу.

– Но, если я выпущу его сейчас, это убьет и вас обоих. – Лора отступила назад, держа наготове меч, готовая пробить металлическую оболочку танка. – Это должно быть своего рода сдерживающим фактором?

Рат усмехнулся.

– Только если ты хочешь спасти своих друзей от ада, который вот-вот взорвется над нами.

Пульс Лоры снова участился, ноздри раздулись.

– Это пустая угроза, – выдавила она. – Стоит им увидеть, что твои охотники ушли, и они обо всем догадаются.

– Дитя, – снисходительно молвил он. – Кто сказал, что все мои охотники ушли? Мне нужны были только двое, чтобы заманить остальных внутрь и разжечь пламя.

Ужас обуял Лору.

– Ты… – начала она. – Ты собираешься…

– Ты, ты, ты, – с издевкой повторял он снова и снова. Рат подошел к Афине, замотав предплечье своим поясом как жгутом. – Все они должны в конце концов умереть, чтобы мир возродился. И это честь для них знать, что они – первые жертвы, принесенные новому, славному веку.

Лора повернулась к Афине, но богиня даже не шелохнулась.

– Ты не можешь этого сделать, – взмолилась Лора. – Если его план сработает, ты убьешь не просто охотников – ты убьешь невинных людей.

– Невинных смертных не бывает, – невозмутимо произнесла Афина.

– Я буду наслаждаться, лишая тебя жизни, чтобы увидеть истинный конец рода Персея. – Рат медленно обошел платформу кругом. – Встань на колени передо мной и призови Эгидой Облаконосца, чтобы засвидетельствовать пламя.

– Ты действительно думаешь, что Эгида вызовет Зевса смотреть, как ты разрушаешь город? – спросила Лора. – Это так не работает, придурок!

– Это работает так, как я говорю, – произнес Рат сквозь стиснутые зубы.

Когда оба бога двинулись на нее, Лора приняла защитную стойку, Mákhomai внезапно налился тяжестью. Ее рука дрожала от усилий, удерживая его поднятым. Новый приступ страха овладел ей, когда вагон вдруг с грохотом ожил – запустился невидимый двигатель.

– Теперь ты это чувствуешь? – спросил Рат.

Лора пыталась снова нащупать в воде наушник, но было слишком поздно. Сила, сопровождавшая его слова, превратила ее конечности в резину.

Лора пошатнулась, когда перестала ощущать свое тело. Хватка на Эгиде непроизвольно ослабла, и она едва выдерживала вес щита.

– Ты действительно веришь, что она позволит тебе жить? – спросила Лора нового бога, с трудом выдавливая из себя слова. Трясущимися ногами она нащупывала твердую землю под водой в последней попытке удержаться от падения. – Что Зевс и остальные боги позволят тебе завладеть этим миром?

– Дура, – прорычала Афина. – Ты ничего не знаешь.

Осознание озарило Лору, как солнечный луч, пробившийся сквозь облака – она наконец поняла, почему Афина пришла сюда. Почему сделала все, что в ее силах, чтобы вернуть щит.

Забыв о ране, Рат попытался замахнуться на нее несуществующей рукой. Лора не дрогнула, даже когда дори Афины упало между ними, остановив вторую попытку Рата. Глаза богини горели в темноте.

– Ты права, я дура, – покачала головой Лора. – И ты была права и тогда, раньше, когда насмехалась надо мной, поверившей тебе. Но я не просто поверила тебе – я поверила в тебя. Когда ты уберегла тех людей от взрыва и спасла их из-под обломков. Когда ты рассказывала мне о Палланте, о своем городе, о своем предназначении, с которым ты была рождена, и о том, которого хотела для себя.

Еле заметная дрожь пробежала по телу Афины.

– Твои храмы пали. Благородные мужи больше не боялись тебя. Легенды о тебе, когда-то звучавшие громко и гордо, теперь едва слышны, – продолжила Лора. – Но я все еще верила в тебя.

Ноздри Афины раздулись, ее руки сжали древко копья.

– Это не испытание, это урок, – снова заговорила Лора. – С чего бы вдруг Зевс пожелал, чтобы ты убивала невинных людей – почитателей других богов, если именно по этой причине изначально наказал тебя? Даже после всего, что он сделал с тобой и остальными, я никогда не слышала, чтобы ты говорила о нем со злостью или негодованием. В твоих глазах ему нет равных. Он никогда не отдал бы мир победителю Агона.