— Выступить?

— Я поведу вас к холму, что непонятно?

— Все ясно, чар Талбот. — Глаза молодого мага потускнели, будто из них исчезла некая важная частичка, делавшая взгляд живым. — Я уже практически закончил, не извольте волноваться.

Найти Гайдрика оказалось несложно.

— В городе есть наемники, как я слышал?

— Некоторые лорды помимо собственных войск привели с собой наемников, чар. Сейчас в городе три полка вольных клинков: Шуты Риго, Веселые Коты и Лихие Шельмы.

— Они расквартированы?

— Конечно. Шельмы при замке. Шуты на съемных квартирах в Трактирном конце, Коты тоже там, но не на квартирах. Они оккупировали таверну «Оксенфуртский чародей».

— Держи ирен.

Слуга ловко поймал серебряную монету.

— Ух ты! Спасибо!

— Мне надо идти, а ты держи язык за зубами. — Желтые глаза магистра парализовали слугу взглядом. — А то в лягушку превращу.

Трактирным концом звалась одна из окраинных улиц Тефраска, на которой все дома давным-давно были превращены в постоялые дворы, таверны и собственно трактиры. Близость конкурентов никак не сказывалась на достатке держателей питейных заведений — ведь Трактирный конец предлагал выпивку, пищу и ночлег на любой вкус и любой достаток. Приезжие аристократы могли расположиться в роскошных комнатах огромного подворья, носившего гордое, но странное имя «Императорский котел», для скромных странников открывались двери «Волчьего сердца Ангвы», а совсем уж захудалые либо просто темные личности могли найти себе достойную компанию в подвалах «Темного Астрада». Некоторые постоялые дворы на поверку оказывались домами терпимости, как, например, «Приют матушки Клотильды», но это никого не могло шокировать или удивить. Владыки Тефраска, как и многие другие сеньоры, давно узаконили и обложили налогом «тихую и порядочную» проституцию в стенах своего города, при условии что порок не будет покидать стен тех самых домов терпимости. Они даже смогли усмирить недовольство клириков, что позволяло казне герцогства получать немалую прибавку уже на протяжении трех поколений. Скорее всего, некоторым иерархам Церкви предоставлялись солидные скидки, но думать о таком было грешно, и Тобиус и не думал, быстро шагая по широкой и очень длинной улице, светящейся множеством огней.

Вокруг было много народу, Трактирный конец спал днем, но бодрствовал ночью, отовсюду лилась музыка и слышались голоса. Эта улица была одной из тех самых главных отдушин, которые продолжали поддерживать иллюзию нормальной жизни в осажденном городе. Он прошел мимо большого подворья, доходного дома «Вечно живой Брайан», вход в который охранялся двумя дюжими мужами в доспехах и с толстым слоем грима на лицах. Шуты Риго, наемники из Ридена, тяжелая пехота с тяжелым оружием — у одного из стражей в руках был вульж,[69]а у второго из-за спины торчала рукоять двуручного меча, при этом оба несли на ремнях по два пистоля — без огнестрельного оружия на войне нынче делать нечего. Цветовая схема этого наемного войска состояла из желтого и красного цветов, что должно было роднить их с шутовской профессией, как и нарисованные широкие улыбки. Правда, изрубленные мрачные морды под этими масками легко испугали бы даже накачанного грибным отваром орка.[70]Над входом висел красно-желтый флаг, украшенный ухмыляющейся рожей в шутовском колпаке с бубенцами.

Продолжив путь, Тобиус выискивал на зданиях низко висящие флаги, и его внимательность была вознаграждена, когда на одном из домов он увидел большое выцветшее знамя тусклого зеленого цвета с вышитой на нем черной кошачьей головой. Отчего-то ухмылка кота с зеленого знамени очень напоминала ухмылку шута со знамени желто-красного. Думая о том, что, возможно, у наемников есть такая традиция — рисовать на своих стягах уродские картинки, серый волшебник нырнул в маслянистую духоту заведения, окутанный отводящими глаза чарами. Он прошелся среди столов, на которых не нашлось бы ни одного свободного местечка, увернулся от разносчицы, занял место в заплеванном углу и стал ждать.

На обоих этажах «Оксенфуртского чародея» грохотали опускающиеся на столы кружки, лилось дешевое пиво и эль, гремели разудалые песни, и мужчины при оружии, выглядящие по большей части изрядно ободранными, пытались переорать друг друга, хохотали, ругались и щипали измученных разносчиц. Полторы сотни душ битком набились в помещение, еще с полсотни бузили или валялись на улице, остальные, скорее всего, несли вахту на стенах.

Внешний вид наемников, состояние их оружия и обмундирования говорили о том, что наемное войско Веселых Котов переживало не лучшие времена. Наверняка у них давно не было стоящей работы и щедрого нанимателя. Тобиус пристально рассматривал всех и каждого, сравнивая отличительные черты, выискивая схожих с описанием индивидов. Поддерживая иллюзию своего отсутствия, он обошел всю таверну, при этом стараясь не дать шатающимся пьяным мужикам наткнуться на себя, — ведь даже эти жалкие чары, отводящие от него человеческие глаза, держать было тяжело, а о том, чтобы выстоять в поединке против полутора сотен хмельных головорезов, если его обнаружат, не могло быть и речи. Поиски окончились ничем, так что волшебник вынужден был вернуться на первый этаж и продолжать следить за входом.

Бремя пустяковых заклинаний становилось все тяжелее, но магистр был упорен и не покидал своего поста. В какой-то момент Тобиус почувствовал, что на него смотрят. Он мгновенно проверил плетение «глазоотвода», не нашел нарушений контура и нерешительно оглянулся. На него действительно смотрели, и смотрящий… был в высшей степени незауряден. Он являлся магом, несомненно, но магом, который облачился в отполированную сталь.[71]Высокий поджарый человек в кожаных одеждах, с обильно нашитыми на них стальными пластинами, в закрытом шлеме с гладким лицевым щитком и в плаще, который состоял из стальных листовидных лезвий, чем-то напоминающих встопорщенную роговую чешую. Серый маг разглядел левую руку стального волшебника — она была, несомненно, протезом, выполненным в виде оголенных костей, блестящих полированной сталью. Металлические пальцы, лишенные даже намека на плоть или кожу, заметно шевелились.

Стальной маг пристально разглядывал серого темными прорезями в лицевом щитке, Тобиус напрягся, готовясь отреагировать на любое развитие ситуации, однако тот вдруг просто развернулся и вышел вон из «Оксенфуртского чародея». Тобиус убрал левую ладонь с жезла и слегка перевел дух. А ведь он успел пожалеть о том, что не прихватил с собой посоха, — этот инструмент был слишком заметен на улицах. Волшебник решил, что по возвращении надо будет обязательно сообщить Гневливому о том, что в городе находится семеро магов, а не шестеро.