— Положение ваше плачевное, чар Тобиус, даже если я передам ваши слова герцогу, не думаю, что он станет слушать. Боюсь, что вас казнят следующим утром, после чего церковники сожгут труп.

— Я этого не делал, — устало повторил Тобиус.

— Вы были единственным волшебником, который находился не с чаром Талботом в тот момент.

— Я был в городе.

— Тому есть свидетели?

Тобиус качнул головой.

— Тогда позвольте заметить, что я вам не завидую.

— Но в городе есть еще один маг. Его трудно не заметить, он носит плащ, набранный… из стальных лезвий, шлем-маску, и у него артефактный протез вместо левой кисти.

Дворянин молчал некоторое время.

— В Тефраске шестеро магов: чар Талбот, затем Трубадур, Щебень, Великан, странствующий маг-торговец Лендо и вы.

— Знаю, Гайдрик сказал мне. Но я видел Стального волшебника этой ночью, а он видел меня.

— Где?

Серый магистр поколебался, прежде чем ответить:

— В таверне «Оксенфуртский чародей».

— Я прослежу, чтобы это было проверено. Молитесь Господу-Кузнецу, чар Тобиус, и не теряйте надежды.

Адриан Оленвей позвал тюремщика, но перед уходом спросил:

— А кто такой Гайдрик?

— Эмм… молодой смышленый парень из герцогской челяди, — ответил Тобиус, который не ждал, что дворянин будет знать всех слуг поименно, да еще и не своих.

Для узников, отрезанных от внешнего мира, время течет иначе, оно тянется невыносимо медленно, подобно патоке. Только для волшебников это обстоятельство не играет особой роли, потому что каждый из них имеет в себе несколько весьма полезных особенностей — таких, например, как внутренний хронометр. Волшебник всегда знает, сколько времени прошло и сколько осталось, день за стенами либо ночь, где север, а где юг. Однако все еще неизвестно, почему при всех этих полезнейших свойствах маги так часто умудряются опаздывать или приходить слишком рано?

Впрочем, Талбот Гневливый пришел как раз вовремя. Солнце едва успело спрятаться за горизонтом, когда высокий сухой старик прошагал по коридору к камере Тобиуса и начал открывать двери.

— Чар Талбот?

— Времени мало, никаких вопросов.

Оковы и эстрийские перчатки упали на пол, и Тобиус почти бегом последовал за старшим магом, с облегчением чувствуя, как силы возвращаются к нему. Они прошли мимо замершего как статуя с остекленевшими глазами тюремщика и поднялись по узкой лестнице.

— Брат мой, я снова подвел тебя, — подал голос Керубалес.

Тобиус лишь покачал головой:

— Все идет так, как должно идти, мы обязаны подчиняться законам.

— Что-что?

— Мысли вслух, чар Талбот.

Талбот Гневливый петлял по самым отдаленным коридорам замка, пахнущим пылью и плохо натопленным, чтобы избежать столкновения с челядинами или стражей, но дважды ему все-таки пришлось использовать заклинание Сон, чтобы убирать с пути людей, оказавшихся не в том месте и не в то время. Талбот остановился возле стены напротив ветхого гобелена, на котором изображались медвежата, играющие в сосновом бору. Несколько тайнописных знаков, нанесенных пальцами, заставили гобелен растаять, а камни стены — зашевелиться, открывая потайной ход.

— Осталось от предыдущего придворного волшебника.

— Предусмотрительно. Похоже на вход в кабинет его могущества Гаспарды.

— Держитесь меня, чар Тобиус, магические ловушки, встроенные в стены моими предшественниками, работают непредсказуемо в последнее время, многие я обезвредил, но есть и такие, которые выше моего понимания.

Они шли по узким грязным проходам, озаряемым светом единственного парящего огонька-освещальника, тревожа сапогами хлопья пыли. По указке Гневливого местами приходилось сбавлять шаг или ставить ноги только на указанные им камни, переступать через торчащие из пола деревянные порожки и пробираться гусиным шагом. Сверяясь с ощущениями, Тобиус понял, что они спустились достаточно глубоко под замок и под город, затем довольно долго пробирались сырыми тоннелями по хлюпающей грязи.

— Лорд Волтон знает об этих тоннелях? — спросил серый магистр после долгого молчания.

— О некоторых. Его предки, строившие Берлогу и Тефраск, проложили несколько тайных ходов. Но есть и такие, проложенные придворными магами семьи Галли. Никогда не стоит забывать о том, что наши господа отдельно, а мы отдельно, запомните это, чар.

Тобиус подумал о замке Райнбэк, крошечном в сравнении с Берлогой древнем замке, выстроенном в древние времена, не для красного словца сказать, на самой что ни на есть границе Вестеррайха и Дикой земли. Именно там стояла башня Тобиуса, там жил его сюзерен, и там тоже были тайные ходы, которые он исследовал.

— Ну а как же присяга? Я клялся именем Джассара, присягал на жезле… — Тобиус шел позади Талбота, но каким-то образом понял, что тот усмехается.

— Присягаем им мы, и даем клятву перед Джассаром тоже мы, однако что с того нашим господам? Их-то не ожидает кара свыше, если они забудут о нас. Поэтому мудрый волшебник всегда подготовит для себя личный путь отхода, чтобы не попасть в ловушку и не обременить господина.

— Вы странно рассуждаете, чар Талбот.

— Скорее уж, мне странно, что вы сами не понимаете таких вещей. В конце концов, речь идет не о предательстве, а о предусмотрительности.

Тобиус чуть было не обронил лишнего при слове «предательство», но Талбот словно услышал непроизнесенное.

— Я не предаю дом Галли, выпуская вас из заточения, чар Тобиус, мне сто тридцать два года, и больше половины своей жизни я верой и правдой служу защитникам западных границ. Потому и иду против воли своего покровителя. Я могу дать ему то, что он просит, — вашу голову, но я должен дать ему то, в чем он нуждается.

— Осуществить задуманное и разбить зуланов под Тефраском, вместо того чтобы отправить меня на смерть.

— Именно так. К тому же я не верю, что вы виновны в смерти старого лорда.

— Спасибо, чар…

— Если бы я верил в это, я сам бы вас убил, чар Тобиус.

— Большое спасибо, что не верите…

Гневливый свернул в один из узких боковых проходов, и Тобиус поспешил следом.

— Потому что я помню Фрейгара Галли сопливым мальчишкой, — продолжал Талбот. — Он вырос, возмужал, состарился на моих глазах, и если я найду того, кто убил его, я выверну его наизнанку!

— Я… понимаю. Но не боитесь ли вы, что лорд Волтон…

— Мы либо умрем, либо вернемся к городу полноценными магами! Ни в одном из этих случаев Волтон Галли не сможет просто взять и казнить меня за измену — потребуется время, инициация судебного заседания в Академии, которая, как я понял, совершенно парализована сейчас. Маги не умеют действовать слаженно, если над ними не стоит доминирующая сила с кнутом. Для Академии этой силой был Гаспарда, умный, хитрый, изворотливый, мудрый, но при этом наделенный огромными талантами и могуществом, вызывающим зависть. Прочие управители тоже крайне сильны, но все они уступают ему. Управители молчат, а без них Академия так же бессильна, как дракон без головы. К тому же, если меня возьмутся судить, Адриан Оленвей скажет свое слово. Он пытался защитить вас, но не преуспел, — думаю, со мной будет иначе.