– Говорить? – Валери улыбнулась. – Еще рано… Ну подожди, дай посмотреть на тебя.

Она усадила меня в кресло, а сама села напротив, спиной к окну. Яркий свет мешал мне отчетливо видеть ее глаза.

– Ты совсем не изменилась, – сказал я. – Стройная, красивая, женственная. Как была.

Она отрицательно покачала головой.

– Нет, я изменилась. Я постарела, поправилась. Я совсем не слежу за собой… Все больше за тобой.

– Валери, ну как же вы живете? Клементина не болеет?

– Она болела зимой. Схватилась ручкой за ядовитого ежа. Была высокая температура, пришлось отвозить ее в Ла-Пас… Ты помнишь Ла-Пас, Кирилл? А испанский еще не забыл? Ты можешь устроиться на хорошую работу, у тебя есть все данные для этого. Но зачем ты полез на завод, где делают героин? Чего ты добиваешься?

– Валери, а ты научишь ее разговаривать по-русски? Интересно, в Южной Америке дают отчества? Она у нас Клементина Кирилловна?

Каждый из нас гнул свою тему. А девочка тем временем принялась пробовать карандаши на вкус, и ее губки выкрасились во все цвета радуги. Потом в комнату зашла пожилая женщина, улыбнувшись, поздоровалась со мной, и я мысленно отметил, что она немного похожа на увядающую Софи Лорен. Женщина повернулась к Валери, сказала по-испански, что девочку пора кормить, и взяла Клементину на руки. Валери кивком головы показала на меня и сказала также по-испански:

– Кстати, познакомьтесь. Это Кирилл, отец Клементины.

Мы остались вдвоем. Валери подошла к входной двери и заперла ее на ключ. Сняла с меня пиджак, кинула его на кресло. Расстегнула несколько пуговиц на рубашке. Потом медленно легла на ковер.

– Иди ко мне, – прошептала она.

* * *

Мы лежали на мягком ковре с длинным пружинистым ворсом, накрывшись пледом. Валери дремала, положив голову на мою руку. Я рассматривал ее лицо. Солнечные блики пробивались через щель между шторами и скользили по комнате.

Жена моя, думал я, глядя, как подрагивают ее ресницы. Такая чужая и такая родная. Вечная загадка, бездна тайн. Удивительное сочетание лукавства и естественности, отваги и женственности, пороков и святости. Кто же ты на самом деле? Ангел или сатана? Падший ангел?

– Мне горячо от твоего взгляда, – пробормотала Валери, не открывая глаз. – О чем ты думаешь?

– О том, что это все уже когда-то было.

– Два года назад? На даче в Таджикистане?.. – Она вздохнула и открыла глаза. – Славные добрые времена!

– Ты считаешь, что те времена были добрыми? При одной мысли о твоем бывшем муже у меня мурашки бегут по коже.

– А ты не думай о нем. Тогда перед нами была какая-то авантюрная цель, была тайна, интрига, риск. Чего стоит только наш переход через Пяндж и заснеженный перевал!

– Мне не хочется вспоминать об этом.

– Давай поговорим о будущем.

– И будущее пока в тумане. И вообще, о чьем будущем ты хочешь поговорить? О своем? Моем?

– О нашем.

– Ты считаешь, что у нас одно будущее?

– Я уверена в этом. У нас с тобой уже давно единая судьба. И будущее одно. Рассказать, что нас ждет?

– Не надо. Это будет очень мрачный рассказ.

– Ты меня по-прежнему любишь, Кирилл?

– Я предпочитаю не говорить о любви, когда меня о ней спрашивают.

– Ты не изменился. Ты все тот же.

– Ты тоже. Что ты делаешь в России?

– Разыскиваю тебя.

– И для этого ты сюда приехала?

– Нет, не только для этого. Я строю дом для Клементины. Когда она вырастет, она сможет приезжать сюда. Здесь наша с тобой родина, и дочь должна знать эту землю… Сейчас покажу.

Валери встала, беззвучно ступая босыми ногами по ворсу, подошла к столику, вытряхнула из сумочки конверт и достала из него небольшую пачку полароидных фотографий.

– Вот, – сказала она, садясь рядом со мной и протягивая один снимок.

Клементина в зеленом костюмчике, украшенном большим розовым бегемотом на груди, стояла рядом с маленькой голубой елкой, а на заднем плане возвышался красивый особняк, похожий на миниатюрный замок – с башенками, увенчанными лазурными конусами, с зубчатой верхней каймой, с овальными окнами, застекленными цветными витражами и серыми крепкими стенами.

– Как красиво, – произнес я. – Где это находится?

– Недалеко отсюда, – уклончиво ответила Валери. – Тебе в самом деле нравится?

– Я в восторге! Такого чуда я не видел ни в Южной Америке, ни тем более в России.

– Я рада, что тебе понравился дом нашей девочки.

– Ты купила уже готовый?

– Нет. Его построили всего за четыре месяца. Первые два этажа уже отделаны, остался третий и мансарда.

– Подари мне этот снимок, – попросил я.

– Зачем он тебе? – Валери осторожно потянула карточку на себя.

– У меня нет ни одной фотографии дочери, – сопротивлялся я.

– Есть снимки и получше.

– Но я хочу этот.

– Ладно, – уступила Валери. – Забирай.

Я спрятал снимок в нагрудный карман пиджака. Валери подошла к холодильнику, вынула оттуда бутылку мартини, пакет с соком и бананы, расставила все это на нашем ложе.

– За тебя, любимый, – сказала она, поднимая рюмку.

Я одобрительно промычал и залпом выпил. Валери проследила за мной, пригубила свою рюмку и поставила ее на пол.

– Ты мне изменял? – спросила она.

Я чуть не поперхнулся бананом.

– Как тебе сказать…

– Хватит, не продолжай! – перебила она меня. Лицо ее стало жестоким, взгляд – потуплен. – Ты все время ждешь какого-то подвоха, ты совсем не веришь мне и только делаешь вид, что принимаешь и меня, и каждое мое слово, но я вижу, что ты играешь!

Я тщательно пережевывал банан и запивал мартини, как компотом.

– Ответь мне, у тебя есть другая женщина? Ты не ждал меня?

Я отчаянно крутил головой, работая челюстями. Проклятый банан залепил все горло, и я не мог ответить.

– Видишь ли… – наконец произнес я, – мы с тобой… собственно говоря… ничего не обещали друг другу, и наше последнее расставание… как бы точнее выразиться…

– Ну? Не мычи! Что ты хочешь сказать про наше последнее расставание? Ты думаешь, это я стреляла в тебя из окна?

Она горько усмехнулась.

– Господи! – воскликнула Валери со слезами в голосе. – Неужели ты думаешь, что та белокурая кошка, которая села за руль джипа, смогла вывезти тебя с территории виллы, окруженной тремя кольцами охраны? Да это я дала команду всем постам пропустить машину! Я, понимаешь?! Я! А тот, кто стрелял в тебя, уже давно пребывает в мире ином.