Ромка громко фыркнул и возмущенно добавил:

— Не понимаю, зачем нужно такое проклятие. Разве что… — Он на секунду задумался. — Разве что этот князь занимался какими-то темными делами и не хотел, чтобы его нашли?

— Может быть, — неопределенно качнула головой Мила. Она ничего не понимала и чувствовала, что совершенно запуталась. — Но какое это имеет отношение ко мне? Почему я видела этот замок и этого паука? Не понимаю…

Хотя у нее было какое-то смутное ощущение, что имя Ворант ей откуда-то знакомо. Как будто где-то она уже слышала его. Или видела…

— Да, действительно странно, — откликнулся Ромка и, вместо того чтобы по обычаю дунуть на челку, наоборот, поднял руку и прижал волосы ладонью ко лбу.

Он постучал палочкой по книге, потом по доске, чуть не угодив при этом освобождающемуся Злюку по голове.

— А что, если… — неуверенно начал Ромка.

— Что — «если»? — нетерпеливо переспросила Мила.

Ромка, задумчиво прищурившись, посмотрел на нее и отнял руку ото лба.

— Я тут о другом подумал. Это, конечно, только догадка, но что, если тот, кого мы знаем как Лукоя Многолика, на самом деле им не является?

— Не является? — Мила чувствовала, что это пока не укладывается в ее голове. Как-то невероятно.

— Если это не его настоящее имя? — повторил Ромка и, судя по выражению его лица, эта мысль казалась ему очень подходящей.

Ворант, Ворант, Ворант… Мила не знала, прав ли Ромка, но в ней с каждой секундой все сильнее крепла уверенность, что это имя она слышит не в первый раз. Кто-то уже его произносил. Однажды. Но кто? Где? Может быть, это как-то связано с Гильдией? Многолик говорил, что он чуть не погиб от рук Гильдии, но им не удалось убить его — он спасся.

Скорее интуитивно, чем осмысленно, Мила опустила руку во внутренний карман своей накидки, где все еще должен был лежать свернутый трубочкой лист пергамента со списком имен, в числе которых было имя ее прабабушки.

Мила посмотрела на Ромку и осторожно, как будто боялась, что лист выпрыгнет из ее рук, развернула его. Ромка склонился над списком вместе с ней.

«Ликург Мендель, Осип Ежик, Сусанна Нежина, Ульян Кроха, Игнатий Ворант…»

— Вот так-так! — удивленно воскликнул Ромка. — Какой-то Ворант был жертвой Гильдии.

Мила отпустила лист пергамента, позволив ему резво свернуться трубочкой.

— Не какой-то, — тихо сказала она. — Лукой Многолик и есть Игнатий Ворант.

— Ты уверена? — усомнился Ромка. — Ведь он в списке жертв.

Мила подняла глаза на Ромку.

— Он мне сам сказал, что спасся от Гильдии. А если он в списке жертв…

— То все считают его мертвым, — догадавшись, закончил вместо нее Ромка. — И все это время он жил под другим именем.

Мила задумчиво посмотрела на замок из желтого кирпича. Четыре башни напоминали стражей — грозных и неприступных. Но Мила не смотрела на них. Она смотрела на черные, безликие окна и ей казалось, что там, за этими стеклами, кто-то есть.

— Здесь он прячет Чашу, — сказала Мила, наугад ткнув пальцем в одно из нарисованных на бумаге окон. — Нужно попасть в этот замок.

— Но ведь его нельзя найти! — воскликнул Ромка, на-хмурив лоб. — На нем ведь проклятие.

— Но его нужно найти! — упрямо сказала Мила. — Нельзя позволить Многолику воспользоваться Чашей. И времени совсем мало. Я не знаю сколько, но уверена, что нельзя медлить.

Ромка, теряя терпение, взмахнул руками, ударяя себя по коленкам.

— Но как ты собираешься отыскать этот замок, если дорога к озеру заколдована, и ни один человек не может его найти! — втолковывал он ей, как несообразительному младенцу.

Мила решительно захлопнула книгу. Кажется, она уже знала, что нужно делать.

— Человек — да, — сказала она, — но не призрак.

* * *

Мысль попросить о помощи Рогатого Буля пришла как-то сама собой. Ведь не было ни одного существа, который лучше бы знал местные озера, чем этот полулось-полупризрак. И главное — Мила знала, где его искать. Однако как только она об этом подумала, тут же поняла, что есть и другая проблема. До леса нужно было как-то добраться. Использовать снова «Навигатор» не было никакой возможности. На ангаре Амальгамы наверняка в данный момент было столько защитных чар, что решиться приблизиться к нему было бы равноценно самоубийству. Но здесь неожиданно выход нашел Ромка. Впрочем, если припомнить, что Зеркальный Мудрец отозвался о нем чуть ли не как о гении, то ничего удивительного в этом не было.

— Я тут подумал, что всякое может случиться, — сказал Ромка, — и присмотрел средство передвижения. Так, на всякий случай.

— Какое средство передвижения? — совершенно не представляя, что можно было придумать в этой ситуации, спросила Мила.

— Пойдем, покажу, — улыбнулся Ромка.

Когда Ромка привел Милу к чулану, в который несколько дней назад заносили ступу госпожи Мамми, Мила моментально поняла, что имел в виду ее друг. Ступа стояла практически без присмотра и была такой большой — как раз по габаритам хозяйки, — что Мила и Ромка спокойно могли поместиться в нее вдвоем.

— Подойдет, — тихо прошептала Мила и добавила: — Мы придем сюда рано утром, пока все еще будут спать. Главное, чтобы госпожа Мамми сама не надумала воспользоваться своей ступой сегодня ночью.

Мила боялась, что так и может случиться — она уже успела заметить, что знахарку очень часто куда-нибудь вызывают. Но все сложилось, как нельзя лучше. Вечером Полиглот так объелся оладьями с повидлом, что через пару часов после ужина принялся жаловаться на мигрень, плохое настроение и приближающийся конец света. Пока Ромка вслух размышлял, где у Полиглота могли застрять эти оладьи, если, кроме головы, у него больше ничего не имеется, Мила, дрожа от ликования, наблюдала, как знахарка напоила Полиглота каким-то снотворным зельем. Когда Полиглот проглотил содержимое кубка и кисло скривился, госпожа Мамми заботливо пообещала, что конец света придется отложить, поскольку сначала предстоит крепкий и безоблачный сон. В итоге окно в столовой снова стало для Милы и Ромки лучшей возможностью выбраться из Львиного зева. Но, что еще лучше, госпожа Мамми так устала от бесконечных жалоб Полиглота, что, обмахиваясь платком, упала на ближайший стул и сама тоже опрокинула стаканчик собственноручно приготовленного зелья.

* * *

Этот полет нельзя было сравнить с самым первым полетом Милы. Ступа госпожи Мамми была не такой быстрой и не такой подвижной, как ступа Акулины. К тому же дверца опасно подрагивала от вихревых движений ветра. Но Ромка ничего не замечал. Несколько раз он от удовольствия что-то вскрикивал, однако, несмотря на то что голос его звенел прямо у Милы над ухом, она ни слова не разобрала.

Мила впервые летела в ступе без Акулины и ее поразило, что ступой, в отличие от «Навигатора», совсем не нужно управлять. Она повиновалась малейшим движениям руки или наклону тела, и это было очень странное, хотя и увлекательное, ощущение.