— Ладно, сейчас мы не будем уделять много времени тому, что ты все-таки сумел стать достойным человеком. Боюсь, в этом заслуга тех, кто занимался твоим воспитанием до и после меня. Если честно, я ведь в те годы, когда Гаррис состоял у меня на службе, и сам был довольно молод. Это сейчас мне ясно, что тогда я ничего не понимал в том, как и чему нужно учить молодежь. А в те годы я, разумеется, был полностью уверен в своих педагогических талантах. А что прикажете делать: чтобы воспитывать молодого парня, вести за собой оруженосца, нужно быть полностью уверенным в том, что делаешь. Малейшую слабину, любую неуверенность они чувствуют тотчас же, и тогда — все, прощай, доверие! — Алиам прервал свою речь, чтобы налить эля себе и Пакс. Затем он снова заговорил:

— А теперь представьте себе эту картину: служит у меня Гаррис спотыкающийся о собственные ноги, а рядом с ним, тоже оруженосцем, служит Кьери — на несколько лет старше Гарриса и созданный для воинского дела, как хороший меч. — Прожевав какой-то кусок, подхваченный вилкой с тарелки, Алиам продолжал:

— И вот эти двое умудрились подружиться. Можете себе представить мое удивление! Кьери вообще в те годы трудно сходился с людьми. Большую часть времени он проводил один, погруженный в свои раздумья. Куда больше времени мне приходилось уделять не ему и не Гаррису, а другим ребятам, благородного происхождения — кое-кто из них даже вырос при дворе, — с которых мне приходилось сбивать аристократическую спесь и заново учить воинскому уму-разуму. Гаррис же не отходил от Кьери ни на шаг, словно выбрав его для себя командиром. И знаете, что произошло? Кьери, сам, может быть, того не понимая, стал учить Гарриса тому, что безуспешно пытался втолковать ему я, и преуспел в этом куда больше меня. — Посмотрев на противоположную сторону стола, он спросил:

— Ты уже рассказал Пакс о переходе через перевал Хаккенарск?

— Да, мой… да, Алиам. Рассказал то, что осталось у меня в памяти.

— Готов поспорить: ты помнишь каждую минуту, каждый шаг, сделанный нами в том кошмарном переходе. Я и то помню все, как будто это было вчера, разумеется, не считая тех часов, что я провел без сознания, схлопотав изрядную оплеуху чем-то вроде молотка или цепа. Мне кажется, тот переход сильно повлиял на тебя, изменил как-то. Хотя должен признаться, что за предшествовавшее ему лето ты очень повзрослел.

— Правда?

Пакс была уверена, что Гаррис вовсе не хотел, чтобы его вопрос прозвучал так громко и заинтересованно.

— Конечно, правда. Дети не всегда замечают происходящие с ними перемены, но поверь, мне со стороны было виднее. Ты не раз и не два по-хорошему удивлял меня в то лето, и еще больше — в те тяжелые дни, когда мы пробирались по горам.

Пакс заметила, как Гаррис подобрался, выпрямил спину и с нетерпеливым любопытством ждет дальнейших слов Хальверика.

— Я уже хотел просить твоего отца оставить тебя у меня на службе до тех пор, пока ты не будешь готов вступить в орден рыцарей Фалька. Но, сам понимаешь, после Хаккенарска отец и слышать не хотел о продолжении твоей службы. Он сразу же отозвал тебя обратно.

— Мой господин… то есть Алиам, я-то всегда думал, что это ты меня отослал.

— Видят боги, нет конечно! С чего ты это взял? Может быть, отец так описал тебе ситуацию? — Алиам покачал головой. — Понимаешь, он решил, что отпускать тебя снова в Ааренис будет слишком рискованно. А я… я был бы только рад, если бы ты остался у меня на службе.

— Да нет, отец мне все так и сказал, — со вздохом произнес Гаррис. — Только я ему тогда не поверил… У меня ведь братья тоже оруженосцами служили, поэтому, что такое война и риск, в семье было известно. Я решил, что ты все-таки устал возиться со мной и отправил обратно к отцу… — Замолчав, Гаррис сокрушенно покачал головой и уткнулся взглядом в тарелку.

Пакс воспользовалась повисшей в зале тишиной, чтобы перевести разговор на интересующую ее тему:

— Меня очень удивило, что вместе с Гаррисом у вас оруженосцем служил герцог Пелан. Не то чтобы это оказалось для меня полной неожиданностью — как-то герцог сам упоминал об этом в разговоре в начале зимы. Но тогда это показалось мне чем-то невероятным. Сами понимаете, мне трудно представить его себе кем-то иным, кроме как командиром одной из лучших наемных рот в Тсайе.

— Это обычное дело, — поспешил поддержать разговор Алиам. — Всегда трудно представить себе, что у людей старше тебя по возрасту до того, как вы познакомились, была другая жизнь. Я помню, как встретился с одним эльфом, и тот вдруг взял да и рассказал мне, что ему довелось познакомиться с моей бабушкой, когда та совсем еще юной девушкой собирала цветы на лесной поляне. С тех пор мне всегда было не по себе в его обществе. — Отхлебнув эля, Алиам добавил:

— Хотя эльф весьма благожелательно описал бабушку, отметив ее очарование и привлекательность.

Пакс хотела что-то сказать, но почувствовала, что будет лучше, если она промолчит. Уже дважды она пыталась подтолкнуть Алиама к разговору о юности Пелана, что казалось ей естественным — ведь эта тема была приемлемой для них обоих. Однако оба раза он ловко уходил от такого разговора. Обернувшись к Эстиль, Пакс заметила тревогу, мелькнувшую в ее глазах. Быстро отвернувшись, хозяйка подозвала одного из слуг и распорядилась подавать десерт — горячие, только что из печки пироги. За всю оставшуюся часть обеда Пакс не проронила ни слова.

Как только обед закончился, Алиам и Эстиль пригласили Пакс в кабинет хозяина замка. Она готовилась к тому, что Алиам и дальше будет избегать серьезного разговора, но, как только дверь за ними закрылась и со стола были убраны разбросанные на нем свитки с картами, Алиам Хальверик перешел прямо к делу.

— Итак, Пакс, у тебя оказался меч, который я подарил Кьери, точнее, его невесте Тамаррион на свадьбу. Этот меч был с нею в тот день, когда она погибла. Его нашли рядом с ее телом. А теперь ты сообщаешь мне, что этот клинок был выкован для наследного принца, исчезнувшего больше сорока лет назад. Кроме того, по твоим словам выходит, что эльфы скрыли это от меня. Это все, что ты хотела мне сообщить, или у тебя есть что-то еще?

Пакс рассказала ему все, что ей было известно, переставляя по ходу рассказа отдельные его фрагменты, как кусочки мозаики, чтобы самой лучше понять, что же именно произошло со дня исчезновения принца. Свой рассказ она закончила на том, как эльфы признались в королевском замке, что принц не только не погиб в тот трагический день, но и живет где-то по сию пору.

— Истинный наследник трона Фалькьери, — пробормотал Хальверик. — Если только он, конечно, жив… А эльфы, как ты говоришь, утверждают именно это. И что дальше? Они сказали, кто этот человек и где он находится?

— Нет, мой господин.

— Слушай, Пакс, обращайся ко мне на «ты» и называй по имени. К чему нам лишние церемонии? Кое-что мне о тебе написал Кьери, кое о чем сюда дошли слухи. Позволь выразить тебе мое восхищение. Настрадаться тебе пришлось не по годам много. Тем более я рад видеть тебя сейчас такой…