Они шагали уже какое-то время, когда Мэри показалось, что она слышит крики дальше вниз по склону. Проводник тоже их услышал и бросился вперед, что-то выкрикивая в ответ.

– Думаю, это подмога, – сказал мистер Хейворд, – или, по крайней мере, надеюсь на это.

Мэри облегченно вздохнула. Крики становились все громче по мере того, как приближался поисковый отряд; но морось все еще была густой и висела так низко, что только через десять минут их спасители показались из тумана. Возглавлял небольшую группу хозяин гостиницы, за ним следовал встревоженный мистер Гардинер и двое слуг, каждый из которых вел под уздцы крепкого пони.

Мистер Гардинер поспешил к Мэри с таким явным беспокойством, что даже в своем мокром и жалком состоянии она не могла не улыбнуться.

– О, дядюшка, как же я рада вас видеть!

– А я-то и передать не могу, насколько счастлив обнаружить вас целыми и невредимыми, – я надеюсь, вы не пострадали?

– Я немного ушибла колено, но это сущие пустяки. Мистер Хейворд помог мне спуститься. Он был так добр.

Мистер Гардинер пожал мистеру Хейворду руку.

– Молодец, Том. Я не ожидал от тебя меньшего.

Мистер Гардинер снова повернулся к Мэри.

– Твоя бедная тетушка места себе не находит с тех пор, как начался дождь. Она не успокоилась, пока мы не пообещали немедленно отправиться на поиски.

Он продолжал тараторить, вслух поражаясь тому, насколько грязными и промокшими они сейчас были, и одновременно усаживая Мэри и мисс Бингли на пони. Хозяин гостиницы предложил мистеру Райдеру и мистеру Хейворду маленькую бутылочку с, насколько поняла Мэри, бренди; ее же вполне устроил сладкий холодный чай, который он приберег для дам. Даже мистер Райдер, казалось, был рад найти спасение от бури, явно предвкушая более приземленные удовольствия – сухую одежду и огонь, пылающий в камине. Мэри не сразу поняла, что мистер Хейворд, не сказав и слова, оставил ее и теперь увлеченно разговаривал с ее дядей, судя по всему, объясняя ему обстоятельства, которые привели к их тяжелому положению, хотя Мэри сомневалась, что он расскажет ему всю правду. Не в его характере было обвинять других в случившихся бедах.

Их возвращение в гостиницу вызвало бурю эмоций у постояльцев. Грелась вода для ванн; грязная одежда была собрана для стирки, кровати – утеплены, и огонь в каминах горел вовсю. Миссис Гардинер заламывала руки, отчаянно опасаясь, что Мэри слишком сильно промокла и может простудиться. Мисс Бингли тоже не удалось избежать этой участи – яростной в своей щедрости опеки, и вскоре обе молодые женщины были отправлены в спальни, с наказом не возвращаться, пока целительный сон не вернет им силы.

По правде говоря, Мэри не нужно было особенно уговаривать. Она была измотана и с благодарностью упала на свежие простыни. Ее единственное сожаление заключалось в том, что не нашлось возможности поговорить с мистером Хейвордом до того, как ее отправили наверх. Прежде чем провалиться в сон, Мэри успела подумать, что завтра нужно найти его в каком-нибудь уединенном месте и попытаться завязать разговор, который не удалось начать на холме. Завтра, думала она засыпая, завтра она поговорит с ним во что бы то ни стало.

Когда Мэри проснулась, то по положению солнца над горизонтом поняла, что проспала гораздо больше обычного. Она умылась, быстро оделась и стремительно спустилась в столовую, где застала только тетю и мистера Райдера, которые как раз завтракали. Миссис Гардинер вскочила и пристально посмотрела в лицо Мэри, затем тыльной стороной руки коснулась ее лба.

– Слава богу, никакого жара! И выглядишь ты как следует отдохнувшей.

– Да, спасибо, чувствую я себя тоже прекрасно.

– Я очень рада. И, думаю, тебе приятно будет узнать, что самочувствие мисс Бингли тоже лучше некуда.

– Она не спустилась только потому, что принимает завтрак в постели, – сказал мистер Райдер. – В целом, думаю, наша экскурсия вполне удалась. Мы застали потрясающее природное явление, и оно застигло нас, но мы все-таки выжили, так что теперь нам есть о чем рассказывать!

– Я еще не готова считать ваше злоключение шуткой, мистер Райдер, – строго ответила миссис Гардинер. – И не хотела бы когда-либо снова испытать такое сильное переживание, как вчера днем.

Мистер Райдер рассыпался в извинениях, умоляя миссис Гардинер о прощении; но, несмотря на весь свой раскаявшийся вид, успел послать Мэри мимолетную улыбку. Она занялась чаем, отказываясь встречаться с ним взглядом. В то утро Мэри не собиралась отвлекаться от единственной важной цели – найти мистера Хейворда и поговорить с ним со всей честностью и откровенностью, на которые была способна.

– Остальные джентльмены уже вышли? – спросила она. – Они, должно быть, встали очень рано.

– Мистер Гардинер определенно ушел, – ответила тетя. – Как только узнал, что здоровье твое в порядке, тут же взял удочку и отправился к озеру. Мистер и миссис Херст уехали в деревню Грасмир. Мистер Хейворд еще не попадался мне на глаза.

– Том часто гуляет перед завтраком, – сказал мистер Райдер. – Он, конечно, вот-вот зайдет сюда и потребует крепкого кофе.

Он снова попытался поймать взгляд Мэри, но та снова полностью отдала свое внимание чаю. Она собиралась остаться в гостинице до обеда, ожидая возвращения мистера Хейворда. Поглощенная размышлениями о том, что должна сказать ему, она не сразу заметила, как к их столу подошел управляющий. Он протянул миссис Гардинер письмо, которое тетушка прочитала и молча передала Мэри.

После отъезда мистера Хейворда в гостинице пропало праздничное настроение. Его отсутствие остро ощущалось всеми. Гардинеры сильно сожалели о его уходе, хотя миссис Гардинер старалась не сильно сентиментальничать по этому поводу. Она была достаточно проницательной, чтобы заметить, что между ним и ее племянницей имел место какой-то конфликт или недопонимание, которое, несомненно, и стало причиной скорого отъезда мистера Хейворда. В то же время она видела несчастное состояние Мэри и не собиралась подливать масла в огонь, потому оставила свои подозрения при себе. Мистер Райдер, казалось, не обращал внимания на общую перемену в настроениях, хотя трудно было сказать, случайно или намеренно это было с его стороны. Он оставался все таким же обходительным и открытым и, похоже, испытывал сейчас лишь сочувствие к приятелю, хотя спокойствие его порой казалось слегка наигранным.